Немножко по-другому - [8]
Интересно, как поступит Йети, если я приглашу ее на свидание прямо у него на глазах. Может, возьмет и наступит на меня своей лапищей или даже двумя.
– Виктор!
От мыслей меня отвлекает Инга. Она думает, что круто смотрится в хипстерских очках, коротких кардиганах и со светлыми взъерошенными волосами.
– Да?
– Твоя очередь делиться идеей рассказа.
Пора придумать новый, нестандартный способ слинять с пары. Вот какая у меня идея рассказа.
Инга (преподаватель писательского мастерства)
Очередная студентка выходит из моего кабинета, и я с радостью замечаю, что в коридоре меня ждут Гейб и Лия. Когда они заглядывают в открытую дверь, даже поднимаю указательный палец: «подождите секундочку», – просто чтобы они чуть дольше постояли вдвоем.
Закрываю дверь и стучу пальцами по столу, навострив уши на случай, если они решатся заговорить друг с другом.
Считаю до тридцати.
Понимаю, насколько это непрофессионально, и все равно не могу удержаться.
Еще раз считаю до тридцати.
Из коридора до сих пор не слышно ни слова. Я вздыхаю и открываю дверь.
– Кто следующий? – спрашиваю и понимаю, что улыбаюсь слишком широко.
– Дамы вперед, – говорит Гейб. На секунду мы втроем удивляемся его галантности. Он неуклюже прислоняется к стенке и отворачивается.
– Ладно, Лия, – говорю я, – заходи.
Мы несколько минут болтаем. Я ей рассказываю, как меня впечатлило направление, которое она выбрала для недавнего рассказа. Она расправляет плечи и улыбается моей похвале.
– Спасибо, не знала, получится ли у меня выполнить задание. Мне кажется, я… Честно говоря, иногда я чувствую себя здесь слишком юной.
– Ты первокурсница?
– Да.
– У меня было много первокурсников, у которых получалось писать лучше, чем у старшекурсников. Вряд ли возраст тесно связан с писательством. Конечно, со временем писательский навык становится лучше, но нижнего возрастного порога у него нет.
– Приятно слышать от вас такое.
– Ты уже завела друзей в группе? – спрашиваю, направляя наш разговор в нужное русло и подбираясь ближе к своим личным интересам.
Она морщит нос и глядит на дверь.
– Еще нет. Там стоит Гейб. Он милый, но я не знаю, ищет ли он друзей.
Я киваю и улыбаюсь, крепко сжав губы, чтобы не выдать неуместную фразу вроде «Я так и знала!»
Набираю в грудь побольше воздуха:
– Что ж, всегда полезно иметь партнера-критика. Скоро мы будем обсуждать этот вопрос подробнее.
– Хорошо, – говорит она, вставая.
– Это все? Не хочешь обсудить что-нибудь конкретное?
– Нет, мне просто хотелось узнать, правильно ли я понимаю курс, а вы мне это довольно быстро объяснили, спасибо.
– Превосходно. – И тут на меня нисходит озарение. – Можешь позвать сюда Гейба?
Теперь у нее не будет выбора, придется с ним говорить. Она открывает дверь и молча, жестом приглашает его в кабинет. Полагаю, она ему, по крайней мере, улыбнулась. Эти две неразговорчивые натуры доведут меня до смерти.
Он бухается на стул напротив меня и сразу, без приветствия начинает говорить, как будто репетировал слова много раз. Будто он взорвется, если не выскажется.
– Мне тяжело дается краткость, слов всегда выходит слишком много, – быстро объясняется он, вытирая ладони о джинсы.
– Это не беда, – замечаю, медленно проговаривая слова в надежде немного его успокоить.
– А как же короткие рассказы со строгими ограничениями?
– Понимаешь, когда я даю задание написать рассказ на две тысячи слов, старайся не растекаться на все пять тысяч, но если возникнут трудности, ты всегда можешь подойти ко мне, и мы вместе поработаем над формулировками, – предлагаю я. – У писателей удивительным образом получается уменьшать количество слов за счет точных выражений и сокращения ненужных описаний.
Он кивает и улыбается.
– Есть еще вопросы?
– Не столько вопрос, сколько опасение. Мне ведь придется зачитывать задание перед аудиторией, верно?
– Да. И, скорее всего, не одно.
– А отказаться нельзя?
Я сочувственно улыбаюсь, но качаю головой.
– У меня ощущение, что в итоге мне придется редактировать самого себя, потому что, не знаю, делясь рассказом с аудиторией, я чувствую себя…
– Беззащитным? – предполагаю я. Мне часто на это жалуются.
– Ага, – говорит он со вздохом, его уши краснеют.
– А вот тут уже сложнее. Я не собираюсь советовать отстраниться от ощущений или попробовать их забыть, но на этом курсе необязательно писать о том, что вызывает подъем чувств. Если понимаешь, что показывать написанное не хочешь ни под каким предлогом, подойди к Коулу или ко мне, мы тебе с радостью поможем, и баллы ты не потеряешь.
– Хорошо, – говорит он, кивая.
– Это все?
– Да.
– Боже, студенты с каждым годом упрощают себе жизнь.
– Может, мне что-нибудь придумать?
– Нет, и пойду-ка я сегодня домой пораньше.
– Спасибо за помощь, – говорит он, встает и с улыбкой выскальзывает за дверь.
Я снова сажусь в офисное кресло и кручусь на нем. Сделано немного, но сегодня, по крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки.
Сэм (брат Гейба)
Девушка с курса Гейба по писательскому мастерству бродит у библиотечных полок с крайне потерянным видом. Точнее, это девушка с писательского мастерства, в которую Гейб втюрился.
– Привет, – говорю я, когда она проходит третий-четвертый раз вокруг шкафов.
...Дедов Морозов я терпеть не могу. Принципиально. Пару лет назад один из них чуть было не заставил меня разочароваться во всей мужской породе. Вот как дело было...Рассказ входит в книгу Марии Царевой "Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево".
Они совершенно не подходят друг другу. Он преуспевающий адвокат, а у нее свое кафе в Гамбурге. Его переполняют нереализованные желания, а она пытается в них разобраться. Он любит свою мебель, а она – свои проблемы. И при этом оба любят друг друга. Но в одно проклятое утро все рушится в одночасье. С разбитым сердцем садится она в машину, одержимая жаждой мести. Тем более что завтра ей исполнится 32 года.
Когда-то Лера, Андрей и Вика учились на одном курсе театрального института. Теперь Вика замужем за банкиром, Андрей успешно работает в театре марионеток, а Лера трудится в фирме, которая помогает обиженным мстить.И кто бы мог подумать, насколько крепко их жизни переплетены в один клубок. Распутать его можно… но сложно… и нужно ли?А быть счастливой так важно.
Оливия Уэдсли – известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.
Роман «Память и желание» – это захватывающее повествование о двух поколениях семьи Сильви Ковальской – женщины яркой, притягательной и одновременно несущей в себе разрушительную силу. Она – источник и причина тщательно скрываемой семейной тайны, разгадку которой читателям предстоит узнать лишь в самом финале.
Лучший способ для студентки подзаработать — устроиться няней к четырехлетнему отпрыску весьма состоятельной семьи.Всего-то и надо — иметь терпение, забыть о собственных амбициях и… не терять чувства юмора, даже когда приходится работать дни напролет!Дитя, конечно, не сахар…Его родители — просто ночной кошмар наяву…Зато рядом — весьма обаятельный сосед. Уж он-то наверняка не даст юной няне скучать по вечерам!
Сколько Грейс себя помнит, она всегда любила Гевина – обаятельного, талантливого и опасного. Когда Гевин отвечает ей взаимностью, Грейс кажется, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но чем дольше Грейс и Гевин встречаются, тем более странно ведет себя парень ее мечты. Грейс начинает понимать, что влюбилась в искусного манипулятора, эгоиста и собственника. Но сможет ли она найти в себе силы разорвать токсичные отношения?
Все, чего хочет Бэт – избавиться от гиперопеки со стороны родителей, которые буквально помешались на контроле после того, как погибла Рейчел, ее старшая сестра. Поэтому когда девушка тайком ускользает на запретную вечеринку и встречает там синеглазого парня по имени Чейз, она не раздумывая заводит с ним близкое знакомство. Только Бэт не догадывается, чем обернется для нее эта, казалось бы, незначительная встреча…Чейз только что вернулся в город, где на каждом углу его поджидают демоны прошлого. И теперь ему придется заново пережить то, что произошло несколько лет назад, в ту ночь, когда погибла Рейчел.Запретный роман в последний учебный год – то, о чем они меньше всего мечтают.