Немного солнца для Скарлетт - [59]

Она сидела на скамеечке, укрывшись от посторонних глаз ветвями каштана, и не знала, радоваться или злиться. Скорее всего, Дик увлекся этой красавицей. И это ужасно. Но, с другой стороны, это все-таки женщина. И это не так плохо. «Идиотизм. Полный. Зачем я пролетела половину земного шара?» – Летти вдруг захотелось плакать.

Тем временем спустились сумерки. Место, где укрылась Летти, превратилось в темную нору. Теперь, даже если кто-то пройдет мимо нее, то все равно не заметит. Она воспользовалась этим обстоятельством – и проплакала почти все то время, что шли съемки. Наконец внизу прозвучал голос Майлза, и вслед за ним послышалось разноголосье. Летти вытерла глаза, приподнялась со своего места – ей очень хотелось услышать хоть что-нибудь, что говорит Дик. Расстояние между ними было небольшое, и, будь потише, Летти разобрала бы слова, которые в этот момент говорила та самая красавица. Она, проходя мимо Дика, остановилась и что-то произнесла. Летти от досады даже сжала кулаки: «Вот, вот то, что ей надо было узнать! Вот зачем она столько летела, ехала, вот из-за чего она плакала! Но здесь ничего не слышно!»

Тем временем стало темно – осветительные приборы погасли, остались только обычные уличные фонари. Летти еще немного посидела, наблюдая, как техники складывают аппаратуру, потом осторожно вышла из своего укрытия.

Как часто, достигнув цели, мы убеждаемся в тщетности наших усилий. Мы убеждаемся в том, что цель нами была определена неверно. В том, что целью было нечто иное, но мы это не сумели понять, а открылось это нам поздно, когда не остается сил и мужества проделать еще раз тяжелый путь. И остается только сожалеть о собственной горячности, поспешности, о собственном неумении управлять собой. И, наверное, это состояние – крах веры, крах надежд и потеря уверенности в себе – и называется несчастьем. Летти была сейчас несчастна. Она поставила себе цель – узнать, верен ли ей муж. На достижение этой цели она потратила не только деньги и время, она потратила душевные силы. Она достигла своей цели – она увидела мужа и девушку, которая явно кокетничала с ним. И видела интерес мужа к этой девушке. Она увидела подтверждения одних подозрений и жаждала сейчас проверить другие, иные, более для нее страшные. Но надо было ли ей ради этого пролететь и проехать тысячи километров? Была ли это цель – увидеть то, что можно было случайно увидеть в Нью-Йорке, в театре Дика или в любом другом месте? И следовало ли дальше выяснять щекотливые обстоятельства? Делать то, на что так неискусно, грубо спровоцировали ее? Был ли смысл в подобных знаниях и шагах? Может, ум и мужество – это терпение? Может, счастье – это уверенность в другом человеке и готовность доверять ему? А может, счастье – это независимость от внешних влияний и течений? Сейчас у нее не было сил разбираться во всем этом. У нее вообще не осталось сил – она их растратила, погнавшись охотничьим псом за добычей, от которой никакой пользы.

Цель Летти была – убедиться в собственном несчастье, когда ей надо было совсем обратное – убедиться в том, что она счастлива. И для этого оставаться там, где она была, – дома.

Летти в растерянности брела по улочкам малюсенького незнакомого города. Она шла к гостинице, где жили актеры. Зачем она туда шла, она теперь не знала. Но шла, не замечая толп гуляющих, а в голове крутилась невероятная догадка – женский голос, который рассказывал ей о Дике, мог принадлежать только одной женщине. И она, Летти, узнала ее. Это было Анна Гроув.

Глава 6 И опять кот Шредингера

Гостиница была красивой. Хозяйка не приукрасила – старинная архитектура, свежевыкрашенный фасад, увитый виноградом, цветы на окнах, освещенная резная дверь. Все было похоже на сказку. Летти уже не боялась, что ее увидят, – давно стемнело, на улицах было полно людей. Да и участники съемок, скорее всего, ужинали. Летти знала, что после рабочего дня особой охоты прогуливаться нет. Она обошла маленькую площадь, на которой стояла гостиница, купила себе кулечек сладких орехов, потопталась у дверей гостиницы, заглянув в низкие окна. На первом этаже, как водится, был ресторан. Летти сразу увидела Майл-за, сидевшего во главе стола. «Все как по расписанию. А Дик уже у себя, в номере», – подумала Летти. Она развернулась и пошла вдоль гостиницы. Завернув за угол, Летти обнаружила палисадник. Высокая живая изгородь, солидная чугунная ограда – все наводило на мысль об охраняемом покое. Но Летти увидела щель, толкнула ворота и преспокойно вошла в палисадник, затем в торце здания она увидела дверь, простую невысокую дверь. «Второй выход, – подумала она, – сельское радушие выражается в беспечности». Через несколько минут Летти уже поднималась на четвертый этаж. Глянув на себя в первое попавшееся зеркало, она усмехнулась: девица в джинсах с кулечком орехов в руках – туристка, которая заблудилась в гостинице. «Даже если меня сейчас остановят, я смогу сказать, что ищу мужа. Ну да, придется показываться на глаза всем, но зато не арестуют. Скорее всего, на меня даже не обратят внимания. По вечерам дежурные только внизу, у стойки администратора». Летти преодолела последний лестничный пролет и увидела женщину в форменном халате. Летти радостно улыбнулась, демонстративно положила в рот орешек и громко поздоровалась по-английски. Женщина заулыбалась, закивала, но когда Летти также по-английски спросила, который час, та развела руками и поспешила уйти. «Точный расчет – если человек не знает языка, он, скорее всего, предпочтет исчезнуть. Ну, чтобы не морочить себе голову!» – Лети открыла дверь и попала в коридор четвертого этажа. Она огляделась – камер наблюдения нигде не было. Летти подумала, что здесь они еще не получили должного распространения, и впервые в жизни обрадовалась медленным темпам технического прогресса. Номеров было немного – Летти насчитала всего пять дверей. Две из них вели в номера люкс, спасибо хозяйке, которая просветила на этот счет. Люксы Летти определила сразу: двери этих номеров были двухстворчатыми и таблички с номером фигурно-золотыми. Летти вдруг представила, что Дик внезапно появляется и видит ее. «Кошмар!» – Ей стало не по себе, и она огляделась. Укрыться можно было только в одном месте: шахта лифта, который установили во время ремонта, выступала прямоугольником и с одной стороны образовывала нишу. Летти юркнула туда. «Все видно – все двери. Вот только знать бы, закрывают на ночь гостиницу или нет? И как быть, если закроют черный ход? Мимо администратора не проскользнешь». Летти почувствовала, как сердце колотится с такой силой, что даже перехватывало дыхание. Только внешне она была спокойной, но внутри уже сжалась пружина ожидания – в душе были поставлены барьеры, – после чего возможно будущее, после чего – нет. Мысленно она готовилась к самому худшему, и уже хотелось отступить, оставить все как есть. Уехать, улететь, а из дома позвонить мужу и как ни в чем не бывало узнать о его делах. Летти так волновалась, что даже не обращала внимание на шум на других этажах, на музыку, которая доносилась из ресторана, на людские голоса и смех. «Господи, а вот сколько мне ждать? И чего ждать?!» – задала она себе самый главный вопрос, но ответить на него не успела – щелкнули двери лифта, и из него вышел мужчина. Летти вжалась в стену, хотя понимала, что ее не увидят. Сладкий орех она языком прижала к щеке и чувствовала, как сахар во рту тает и стекает ей в горло. Летти ужасно захотелось откашляться. Мужчина, который шел по коридору, был высоким, крепким, в самой обыкновенной одежде – джинсах, футболке, на ногах было что-то спортивное. Летти с замиранием ждала, куда и как он войдет. В руках незнакомца ключа не было. Мужчина прошел почти весь коридор и постучал в дверь одного из люксов. Дверь открылась не сразу, но когда открылась, Летти увидела мужа.