Немного о себе - [2]
С безмерным тактом и почтением он пишет о японских обычаях, о завидной трудоспособности и одаренности японцев. Особого внимания достойны замечания Киплинга по поводу миссионерской активности европейцев и американцев в Японии. «Миссионер-американец обучает молоденькую японку носить челку, заплетать волосы в конский хвост и перевязывать его лентой, окрашенной синей или красной анилиновой краской. Немец продает японцам хромолитографии и этикетки для пивных бутылок…» Другой вопрос, что подобная прозорливость писателя объясняется все тем же желанием подсказать японцам, что их будущее, избавление от долгов и зависимости от американцев и европейцев — в финансовом и прочем сотрудничестве с Англией.
Свою автобиографию Киплинг начинает словами: «Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные». Он был счастлив лишь в детстве, на узкой улочке Бомбея в районе старого вокзала, где он родился в 1865 году. Его отец Джон Локвуд Киплинг, художник, руководил школой прикладного искусства. Еще один парадокс: англичанин, чужеземец, учит «туземцев» ремеслу их прадедов. За семь лет до рождения Редьярда Индия стала официально частью Британской империи, и там был провозглашен первый английский вице-король. Колонизацию Индии начали португальцы, которые в числе первых осваивали и Западную Индию (так называлась тогда Америка). За ними последовали голландцы. Англичане, став могучей морской державой, двинулись по следам европейских соперников. В самом начале семнадцатого века королева Елизавета санкционировала основание Ост-Индской торговой компании. А в конце того же века английский король Карл II получил Бомбей в приданое за женой, португальской принцессой. Свое вторжение в Индию Англия объясняет тем, что она стремилась навести там порядок, прекратить междоусобные раздоры; на самом деле, конечно же, индийские товары — чай, пряности, шелка, драгоценные камни — и экспансионистские установки были подлинным стимулом этой «миротворческой» политики.
Киплинг очень любил Индию, после учебы в Англии он вернулся туда, правда, на этот раз в Пенджаб, и стал сотрудничать в местной газете. Восточные сдержанность, мудрость, умение за внешними событиями увидеть сущее, извечное, гармоничность и целеустремленность оказали решающее влияние на его характер и мироощущение. Он не боялся испытаний — поэтому легко брался за самые трудные проекты, он понимал быстротечность нашей бренной жизни — поэтому с легкостью переезжал с места на место, не был падок на лесть и спокойно относился как к славе, так и к хуле.
Но он был белым человеком и был сыном Западной культуры. И был убежден, что прогресс, социальная и экономическая предприимчивость, упехи цивилизации — это достижения Запада. Правда, всегда помнил, что в конечном счете все решает Сильная личность. Еще один знак времени — идеал сверхчеловека, ницшеанского героя в начале прошлого века увлекал не одного Киплинга.
Первый сборник рассказов «Простые рассказы с гор» увидел свет в 1888 году. Пятьдесят лет Киплинг отдал литературному труду. Он много рисовал. Много путешествовал. Умел ценить талант другого. Самыми большими авторитетами для него из числа живых классиков были Роберт Стивенсон, Брет Гарт, Марк Твен и Лев Толстой. В начале XX века он возглавил английский юбилейный Толстовский комитет. Он не сумел побывать у Стивенсона на островах Самоа, не застал в Калифорнии Брета Гарта, но зато совершил литературное паломничество — к Марку Твену.
«Он был абсолютно молод! — записал Киплинг. — Седина — всего лишь случайность самого обыденного свойства… Счастлив тот, кто не испытал разочарования, оказавшись лицом к лицу с обожаемым писателем. Такое достойно запоминания».
Мы очень надеемся, что, оказавшись на страницах этой книги «лицом к лицу» с Киплингом, вы не испытаете разочарования. Смело отравляйтесь в путешествие в глубь его души и в страны, озаренные его словом.
Алла Николаевская
Глава 1. Нежный возраст (1865–1878)
Верните мне первые шесть лет детства и можете взять себе все остальные.
На семидесятом году при воспоминании о прошлом мне кажется, все карты в моей трудовой жизни сдавались таким образом, что сразу же приходилось ими ходить. Поэтому, приписывая все счастливые случайности Аллаху, Вершителю Событий, я начинаю.
Первое мое впечатление — раннее утро, свет, яркость, золотистые и красные плоды на уровне моего плеча. Должно быть, это память о хождениях на бомбейский фруктовый рынок[4] с айей[5], а потом и с сестренкой в детской коляске, о возвращениях с покупками, высоко наваленными на коляску спереди и сзади. Наша
