Немного о многом - [6]

На заре времен первобытный человек пока еще не имел и не умел многого, но у него был развит один крайне важный навык — способность размышлять. С течением времени первобытный человек эмпирически, благодаря собственному опыту, определил два из трех важных принципов жизни — неубывание энтропии (хаоса) и принцип причинности. Естественно, такой сложной терминологией человек пока еще не владел, но он видел, что его шалаш, копье или топор появились не сами собой, у них был автор, создатель — он сам. При этом все созданное со временем портилось и разрушалось. Соответственно, абсолютно логичным было предполагать, что и у всего, что окружало человека, тоже имелся автор и создатель. Да и сам он, человек, тоже являлся чьим-то творением. Результатом подобных логических размышлений стало создание человеком концепции Бога — творца этого мира. А раз был создатель, то, соответственно, должны были быть и какие-то правила, этим создателем установленные. Человеку как существу социальному всегда были необходимы какие-то идеологические, моральные установки, системы, регулирующие отношения в социуме. И первые такие законы формулировались через религию — это были некие неписаные правила жизни от создателя мира.

Необъятный космос над головой давал человеку определенное представление об огромных масштабах Вселенной, и именно где-то там, наверху, человек искал своего бога (или богов). Свою связь с космосом люди осознавали практически всегда и именно там видели своих создателей, правителей, прародителей, учителей и пр. Все боги сходили к людям с небес, со звезд. И совершенно логичными поэтому были попытки отразить в своих пантеонах божеств устройство космоса или Солнечной системы (шумерский, малоазийский, древнеегипетский, греческий, римский и другие пантеоны). Однако то, с чем наша цивилизация имеет дело сегодня, имеет другое происхождение. Как бы это странно ни звучало, но идеологические истоки капитализма лежат в установках, зафиксированных еще в Ветхом Завете — Аврааму за праведную жизнь были обещаны материальные, а не духовные блага — лучшие пастбища, тучные стада. Весь смысл жизни сводился к итоговому достижению материального достатка, богатства, что характерно для примитивного, одномерного бытия. Заметим, что само по себе материальное благо не есть что-то предосудительное. Сами слова «благо» и «добро», обозначающие достаток и имущество, во всех языках имеют положительный оттенок. Проблема была в том, что на том этапе развития материальное оказалось, по сути, единственной и главной целью. И на пути к этой цели от человека требовалось лишь беспрекословное подчинение и поклонение Богу, молитвы, а также жертвоприношения. Как ни странно, но спустя почти три тысячи лет схема не изменилась. Просто старые ритуалы оказались перенесенными в новую реальность. Люди по-прежнему активно поклоняются и молятся, но другим божествам — порождениям технологичного мира, брендам. И жертвоприношение тоже никуда не исчезло. Только вместо крови невинного агнца на жертвеннике оказывается нечто бесценное: собственная душа, неповторимая индивидуальность человека. И все это — в надежде заполучить материальные блага, удовлетворить свои растущие запросы. Мы живем в эпоху, когда человек вынужден становиться частью безликого, ни о чем не рассуждающего большинства и совершать нечто ужасное и противоестественное — ради удовлетворения своих необязательных желаний отказываться от своего естества. Уникальность личности и свобода воли — главные ценности человека, данные ему при рождении. Однако нынешняя цивилизационная модель заставляет жертвовать этими ценностями, отдавая их группе, большинству, а по сути — уничтожая и растворяя их. Такова суть сегодняшней философии нашей жизни. Как видим, экономика и система моральных ценностей связаны накрепко.

ДОРОГА, КОТОРАЯ БОЛЬШЕ НЕ ВЕДЕТ К ХРАМУ

Рассматривая кризис современной западной цивилизации (а именно западная цивилизация установила в итоге свои правила на Земле), мы не можем не обратиться к глубочайшему кризису церкви и религии вообще. Ведь это — одна из составных и неотъемлемых частей нынешней цивилизации.

Гибель любой системы свидетельствует о ее нежизнеспособности, является свидетельством серьезных, неразрешимых внутренних проблем. Можем ли мы говорить о гибели церкви как института? На этот вопрос легко ответить, посмотрев на то, чем была церковь раньше и к чему она пришла сегодня. Изначально церковь позиционировала себя как ветвь политической власти, а по сути — была самой властью. Сакральность церкви как института была только внешней, по форме. А по содержанию церковь была мощным средством управления людьми, и влияние ее на жизнь человека было колоссальным. Закон божий был основным законом общества, а ни один важный вопрос в обществе не мог быть решен без прямого участия и благословения представителей церкви. Но сегодня церковь почти полностью утратила свою роль, политической властью она больше не является и в дела управления человечеством реально вмешаться не может. Потеснив Бога, капитализм потеснил и институт церкви. Начался постепенный процесс ее вырождения, который в итоге привел к ритуализации — сегодня церковь является не носителем смыслов, а, в основном, обеспечивает обряды. Резко сокращается количество прихожан, здания церквей массово продаются или сдаются в аренду коммерческим организациям. Церковь поэтапно отходит от своих же принципов и своей же морали. На рубеже тысячелетий покаяние Иоанна Павла II за ошибки и грехи католической церкви, совершенные за многие века, дали верующим надежду на актуализацию и обновление института церкви, приближение ее к реальной жизни, к интересам и достижениям современного человека. Однако дальнейшие процессы показали, что кризис гораздо глубже, и даже честный разговор об ошибках прошлого не может отменить реалий — некогда мощное и непоколебимое здание церкви разрушается. В попытках не отстать от ускоряющегося поезда жизни церковь оказалась идеологически дезориентированной, регистрация однополых браков в некоторых лютеранских и евангелистских церквях Европы — еще на самое странное и алогичное, что можно привести в пример. А рождественское признание нынешнего понтифика в канун 2020 года, что Европа уже перестала быть христианской, больше похоже на окончательный приговор.