Немного о многом - [11]

Когда-то в древности все ученые ломали голову над парадоксами Зенона (Зенон Элейский, V век до н.э.), связанными с движением. И эти парадоксы в итоге получили разрешение, когда было открыто дифференциальное исчисление. Вопросы, поставленные Зеноном в задаче об Ахиллесе, который не может догнать уползающую черепаху, или о летящей стреле, которая в каждый момент времени неподвижна, а значит, неподвижна вообще, заставляли ученых биться над их разрешением, искать ответ. И они нашли его — потому что искали. Но сегодня мы пришли к странной ситуации — ведь дело не в том, что существуют противоречия и парадоксы научных теорий, а в том, что наукой они игнорируются. Когда решение проблемы не ищут, то дискуссия не получается, наука превращается в догму, становится религией, которая занимается не поиском истины, а воспроизводством самой себя. Не зря один из российских ученых недавно сравнил родную академию наук с «застывшей феодальной структурой». Ученые не ищут истину, они верят и поклоняются. Верят в истинность законов, созданных ранее, и поклоняются авторитетам. Глупость, сформулированная, к примеру, Эйнштейном, не может быть глупостью. Просто потому, что он — Альберт Эйнштейн. Верно и обратное — ваши новые гипотезы, теории, формулы, не совпадающие с общепринятыми и прописанными в учебниках, не будут приняты и даже рассмотрены «научным сообществом», если вы не член этого сообщества, не «ученый». А «ученым» (обладателем ученой степени) вы можете стать, только если вас поддержат члены этого самого «научного сообщества», когда вы будете защищать свою диссертацию. Но это невозможно в принципе, потому что вы выдвигаете идеи, противоречащие учебникам. А на этих учебниках как раз и сформировалось это самое «научное сообщество», а его члены являются соавторами этих учебников, получают деньги и имеют регалии, от которых никто из них не готов отказаться только ради познания истины. Это замкнутый круг, который сопротивляется новому, потому что оно может своей истиной подорвать основы старого, на котором построена вся система, лишить материальных благ и уважения.

Начав с вопроса «почему?», затем задавшись вопросом «как?», наука, начиная с Эйнштейна, стала формулировать вопросы естествознания совершенно странным образом — «как могло бы быть?». Как могла бы быть устроена реальность, если бы… И тут начинаются фантазии. Авторы теорий начали выдумывать реальность, которая хотя бы в одном-двух факторах совпадает с результатами экспериментов (при этом в десятках других факторов не совпадает). То есть, найдя один-два примера, подтверждающих новую теорию, ученые объявляют о том, что теория имеет право на существование. В современной фундаментальной науке развился конфликт между «где-то и когда-то» и «здесь и сейчас». Относительно «здесь и сейчас» у нас есть какая-то выстроенная научная теория. Казалось бы, «где-то и когда-то» могло быть все, что угодно. И все же Вселенная устроена одинаково. При взгляде на реликтовое излучение мы видим нечто постоянное, при взгляде на дальние звезды мы видим одну и ту же постоянную тонкой структуры. Фактически в обозреваемой нами Вселенной мы не видим примеров того, что где-то и когда-то все могло быть по-другому, иначе, чем здесь и сейчас. Мы везде видим одинаковые законы. И в сухом остатке остаются только предположения. Беда в том, что вместо поиска истины идет канонизация подобных предположений. Однажды президент США Обама в публичном выступлении сказал, что Вселенная предположительно началась с большого взрыва. Слово «предположительно» вызвало такую бурю возмущения в научном сообществе, что президенту США пришлось извиниться за него. В итоге корректная, в общем-то, формулировка была отвергнута и заменена на императивную — все было именно так, без всяких «предположительно». Хотя теория большого взрыва — всего лишь предположение, потому что за гранью реликтового излучения принципиально невозможно ничего увидеть. То есть проверить справедливость формул, описывающих период, предшествующий реликтовому излучению, невозможно. Тем не менее, то, что невозможно проверить, стало истиной в последней инстанции. Это и есть канонизация науки, превращение ее в религию. Объективности ради надо сказать, что этот процесс угрожал ей всегда, наука периодически спотыкалась о свое же окостенение. Но если раньше ситуацию как-то оправдывал недостаток альтернативной информации или доступа к ней, то сегодня такой проблемы нет — конструктивная и обоснованная критика есть в большом количестве, однако она просто игнорируется. Другой проблемой стали для науки попытки построения новых теорий, базирующихся на ничем не обоснованных предположениях. Сегодня ученые-космологи заявляют, что в космологии нет законов сохранения. Заявляют об этом безапелляционно и без каких-либо доводов. Но, позвольте, ведь нет никаких предпосылок считать, что в момент рождения Вселенной условия были другими. Откуда же взялись такие предположения? Есть ли какие-то измерения или наблюдения? Их нет. Но есть постулат. А откуда берется такой постулат? Из ниоткуда. Когда-то Менделеев заметил, что у некоторых химических элементов свойства повторяются, и увидел в этом закономерность. На основе наблюдений он предположил, что существует периодический закон, и сформулировал его. И в дальнейшем его предположение подтвердилось. Но в основе его предположения были реальные факты и наблюдения. То есть предположение было обоснованным. А чем обосновано утверждение, что при рождении Вселенной законы сохранения не действуют, что не действует закон неубывания энтропии, закон причинности? Для этого надо было бы, например, где-то во Вселенной увидеть галактику, свойства которой отличаются от нашей. Но мы не только не нашли таких примеров, а наоборот — обнаружили, что на расстоянии миллиардов световых лет галактики такие же, как наша. Фактически мы имеем необоснованную научную теорию, для укрепления которой формулируется постулат, который сам ничем не обоснован. И в итоге мы получаем теорию того, «как оно могло бы быть». А когда эта теория вступает в противоречие с фактами, то авторы и последователи такой теории заявляют — тем хуже для фактов. Когда-то Галилей честно проводил опыты в вакууме, Фарадей подключал электричество и измерял электромагнитное поле — это и было естествознание. Любым теориям нужны были измеряемые, наблюдаемые подтверждения. Сегодня подтверждение теории не требуется. Сегодняшняя методология ведет науку в тупик.