Немного грусти в похмельном менте - [50]

Само собой разумеется, что хозяйке по имени Фаина (конечно же, настоящей владелицей заведения она не являлась, а исполняла роль… административно-управленческую, скажем так) его появления, пусть даже и весьма редкие, особой радости не доставляли. Судите сами — являлся Забота каждый раз пьяным в дупель, размахивал удостоверением, требовал девочек и лез со слюнявыми поцелуями к самой Фаине (весьма крупной рыжеволосой женщине почтенного возраста, с бюстом, размеры которого просто не укладывались в голове), невыносимо фальшиво горланя при этом строки чувственного романса «Дышала ночь восторгом сладострастья». Ну? Кому это в радость?

Кого-нибудь другого просто выкинули бы, конечно, за порог в течение шести секунд. Или бы даже и вовсе на порог не пустили. Служба охраны в заведении, разумеется, присутствовала. Но кому охота ссориться с ментом из уголовки? Кто его знает… Мал клоп, да вонюч. Тем более что Забота не вредничал, а был как-то даже по-домашнему забавен.

Фаина, отворачиваясь и отводя ладонью от своего лица его влажные жадные губы, каждый раз говорила ему с каким-то не существующим в природе акцентом:

— Вова, ти у мене доиграиссе. Я тибе тошно гавару, доиграиссе ти у мене…

— Дышала ночь восто-оргом сладострастья! — то широко взмахивая своей зеленой шляпой, то прижимая ее к груди и бухаясь на одно колено, пронзительным козлетоном выводил Забота.

— Жрат хочищ, — матерински констатировала Фаина.

— А еще водки и девочек, — смиренно потупив взор, формулировал свои мечты Забота.

— Найдем.

Капитана Заботина отводили в одну из крохотных комнаток, в которой он, выпив стакан водки и впервые за несколько дней поев горячей еды, моментально засыпал, уронив голову на стол. Его аккуратно перекладывали на узкую кровать, где он благополучно и спал до самого утра. Утром Фаина сама будила его ровно в восемь, чтобы он успел позавтракать и не опоздал на службу.

Мучающийся похмельем Забота был тих, робок и ни в чем не уверен.

— Фаина, — смущенно спрашивал он. — А как я вчера здесь оказался-то?

— Апят пришел, — пожимала она плечами и ставила перед ним сто грамм водки и яичницу.

— А я это… не очень тут?

— Ай, Вова, ти у мене аннажды доиграиссе…

* * *

Придерживаемый для устойчивости широкой ладонью Моргулиса за спину, Трофим Мышкин позвонил в дверной звонок.

— Минуточку! — тотчас же донеслось из глубины квартиры.

Раздались шаркающие шаги, и дверь открыл высокий, невероятно тощий мужчина с копной всклокоченных волос.

— Здрассте… — кивнул ему Трофим Мышкин.

— Проходите, — деловито пригласил гостей в дом мужчина. — На кухню, пожалуйста. Я вас сейчас провожу, минуточку, только дверь запру.

— Вы меня не узнаете? — разъезжающимися губами улыбнулся Новодельскому Трофим.

— Ах, да! Как же, как же… — Новодельский внимательно вгляделся в лицо Трофима и протянул ему руку. — Рад видеть. А это что же, ваш друг?

— Мы работаем вместе, — понизив голос, Мышкин многозначительно посмотрел на Новодельского.

— Ага. Ну что ж, понятно, — хозяин дома протянул руку Моргулису. — Леонард Амбросиевич.

— Николай, — представился Моргулис.

— Очень приятно. Так вы ко мне по какому-то своему конкретному делу или?..

— Да нет, — пожал плечами Мышкин. — Так вот, просто мимо проходили и… дай-ка, думаем, зайдем. Мало ли у вас проблемы какие… Рейд у нас сегодня. Профилактический.

— Ну что ж, милости прошу! Проблем у меня, собственно… особых нет, но за заботу спасибо. Что ж мы в дверях-то стоим? Прошу на кухню.

Войдя в сопровождении стажера из прихожей в просторную комнату, Моргулис остановился на пороге и с удивлением рассматривал переплетения садовых шлангов и тянущуюся через всю квартиру прямо в туалет толстую гофрированную водозаборную «кишку» от пожарного автомобиля.

В свою очередь пришедших внимательнейшим образом оглядывал горящим цепким взглядом некий субъект, в просторном ниспадающим до пят одеянии бедуина. Плотная белая ткань, закрепленная на голове двумя черными кольцеобразными жгутами, скрывала все его лицо, кроме глаз.

«Что-то в нем такое странное… — подумал Моргулис. — А что, не пойму. Документы, что ли, у него проверить?»

Но потом решил, что он все-таки в гостях и делать это как-то неудобно.

Бедуин шагнул к какой-то кабинке, вошел в нее и задернул занавеску.

Николай вместе со стажером вошли вслед за хозяином дома на кухню.

— Присаживайтесь, — гостеприимно указал тот на табуреты у стола и стал привычно наполнять миски из огромной алюминиевой кастрюли.

— А стаканчика у вас случайно не найдется? — Моргулис вынул из широкого кармана куртки недопитую бутылку водки, конфискованную им в одной из рюмочных у заснувшего за столом посетителя, и поставил ее на стол.

— Отчего же не найдется, — взглянул на бутылку Новодельский и протянул ему стакан. — У нас все найдется.

— Так что ж я один-то…

— Я больше не могу, — уписывая содержимое своей миски, с набитым ртом промычал Трофим.

— А вы? — Моргулис взглянул на хозяина дома. — Компанию не составите? За знакомство, и вообще…

— Нет-нет-нет! — замахал руками Новодельский. — Я вообще не пью. Ни глотка.

— Болеете? — посочувствовал Моргулис, наполняя стакан.

— Нет. Видите ли, я избегаю алкоголя потому, что он обладает чудовищной разрушительной силой по отношению к нейронам головного мозга. Человек, употребляющий его длительное время и в больших количествах, неизбежно становится идиотом.