Немецкий орден - [37]

Такой виделась великому магистру Герману фон Зальца будущая Пруссия Немецкого ордена: независимая и свободная страна на границе христианской Европы, населенная покоренными пруссами и прибывшими сюда немцами, которые подчинялись бы лишь власти ордена; часть Римской империи, но тесно связанная с Германским королевством; возглавляя молодой рыцарский орден, великий магистр, конечно, не мог стать имперским князем, однако пост он занимал ничуть не менее важный. Герман до глубины постиг двойственную природу ордена, его долг, одновременно духовный и светский: бороться за веру и против язычников. Для него это было сродни долгу империи «покорять и обращать» язычников. И будущее государство держалось не только на идее ордена и законах его рыцарского служения делу распространения христианской веры, составлявших духовную сущность рыцарского ордена и крестовых походов, а, главным образом, на высшем долге перед империей, которая была покровительницей христианской церкви и христианской веры. Вот откуда проистекала задача самого ордена и его государства. Миссия империи определила миссию будущего прусского государства. Не только история основания Немецкого ордена и чисто немецкий состав братьев связывали орден и его государство с империей; для Германа фон Зальца эта связь определялась идеей и миссией ордена. И три столетия спустя орден и его государство по-прежнему занимали это место при империи; право на принадлежность к империи орден не раз доказывал в практической политике, с тех пор как общность их идеи и миссии была документально признана в марте 1226 года.

Подчеркивая обязанность ордена покорять язычников и обращать их в истинную веру, империя наделила государственным смыслом и задачу, которую братству предстояло решить в Пруссии. Миссия должна прийти к власти посредством меча и слова, по воле императора и великого магистра, что означало: быть государству. Государству этому, связанному с духовным рыцарским орденом, надлежало поддерживать связь и с церковью; но еще прежде, чем был нанесен первый удар мечом в пользу орденского государства, это право церкви уже было ограничено правом империи и государственной сущностью орденского детища. С самого начала оно должно было следовать собственным политическим законам.

Делая свое предложение, Конрад Мазовецкий рассчитывал на помощь в обмен на предоставление определенных прав, но никак не на образование самостоятельного государства у себя под боком. Если бы орденское государство изначально базировалось на четких правовых положениях, которых в свое время так не хватало орденским владениям в Семиградье, герцогу ничего другого бы не оставалось, кроме как соблюдать положения, зафиксированные в императорской грамоте. Понадобились еще четыре года, напор агрессивных пруссов и настойчивость Германа и братьев, чтобы убедить его в этом. Эти четыре года прошли для Германа под знаком большой политики. Даже при попытке создать государство в Бурценланде Германа прежде всего интересовали политические успехи императора в объединении европейского мира, а важнейшие привилегии были лишь следствием этих успехов; так и теперь весь он был поглощен борьбой за единение императорской и папской власти. Но, занимаясь общей политикой империи, он умудрялся добиваться успеха и в прусском вопросе.

В 1225 году папа снова позволил Фридриху II на пару лет отложить крестовый поход. Таким образом, крайний срок исполнения обета, данного императором в 1215 году, когда он принял крест, приходился на 1227 год. И император более не собирался уклоняться. Но злая судьба, долго поджидавшая своего часа, рассудила иначе. В войске крестоносцев разразилась эпидемия. Фридрих не смог начать поход и выслал лишь часть войска. В ответ папа отлучил его от церкви. Последовал разрыв между императором и папой, которого так стремился избежать великий магистр, используя все свое дипломатическое искусство.

Отлученный от церкви император все-таки отправился на Восток и, мудро проведя переговоры, добился того, чего не удавалось сделать ни одному войску крестоносцев — Иерусалим был сдан султаном без боя, — а потом Фридрих сам увенчал себя короной короля Иерусалимского, женившись на его наследнице. Однако успехи императора лишь усугубляли враждебность церкви. По возвращении в Италию летом 1229 года Герман оказался перед наитруднейшей задачей в своей жизни: ему надо было добиться примирения между Фридрихом II и папой Григорием IX. Примирение состоялось лишь в конце следующего лета. Примирительная трапеза двух противников, каждый из которых представлял свой мир, и заключительная беседа, при которой присутствовал лишь великий магистр как посредник между этими двумя половинами западноевропейского мира, положили конец открытой вражде двух предводителей христианства. Решилось и дело великого магистра, который жил, похоже, только для того, чтобы восстанавливать единство двух христианских вождей.

1227–1230 годы стали апофеозом политической деятельности Германа фон Зальца. Сразу после коронации в Иерусалиме опальный император писал о нем германскому князю: «Одно надлежит нам заметить, ничего по праву не утаивая, о магистре и братьях Немецкого ордена пресвятой Девы Марии: преданы они нам с самого начала нашего служения Господу и успешно нам в том помогают». Верно служа своему венценосному господину, Герман умудрился при этом возобновить никогда, впрочем, до конца не порывавшиеся связи с курией, а спустя год усердных трудов и вовсе восстановить их: к этому времени он уже рассчитывал на возможную долговечность союза между императором и папой.