Немецкие диверсанты - [7]

Медленно, как в тумане, мимо меня проплыла станция, и поезд, следовавший без остановок по маршруту Мюнхен-Берлин, не спеша покатил через большие и маленькие города. Время тянулось мучительно долго. Мы играли в шашки и шахматы, в карты, читали, рассказывали анекдоты, до тех пор пока уже нечем было заниматься, после чего все улеглись спать. Все, кроме меня. Я ждал, когда мы проедем столицу. Мне было очень любопытно знать, в каком направлении последует дальше наш поезд. Сам не знаю, как мне пришла в голову такая мысль: раз мы движемся в сторону Пруссии, то почему же мне нельзя съездить домой. Мне совсем не хотелось спать, потому что, когда мы въехали в Берлин, в вагоны вошли девушки, которые продавали шоколад, конфеты и лезвия для бритья. Им было запрещено задавать нам вопросы, а мы, в любом случае, не могли бы ответить на них. Но было так здорово просто смотреть и говорить с ними, хотя это длилось не больше пяти-десяти минут. Они были первыми, кто проник на нашу территорию и общался с нами за последние полгода. Тем более что это были девушки.

Из громкоговорителя донеслись сигналы, и я внимательно стал слушать.

«Отправляется скорый поезд на Эльбинг».

Итак, мы ехали в Восточную Пруссию. Эльбинг находился всего лишь в двухстах пятидесяти милях от моего дома. Каких-то двести пятьдесят миль. А дом Вилли был еще ближе.

– Георг, я бы мог пешком дойти туда, – сказал он. – Как ты думаешь, есть шанс, что мы остановимся там?

Я выглянул в окно.

– Кто знает?

Мы не знали, что еще сказать друг другу. Опять все происходящее показалось бессмысленным и глупым. Вилли посмотрел на меня с горечью во взгляде:

– Кто может это знать?

Спустя немного времени мы расселись по местам и стали читать. Свою книгу я начал читать еще несколько месяцев назад, в Зонтхофене.

Я понимал все ровно наполовину, все остальное было просто набором слов. Но меня это не волновало. Я читал, чтобы убить время.

В Эльбинге наши вагоны, точно так же, как в Мюнхене и Берлине, присоединили к другому составу и повезли на северо-восток. Теперь я знал наверняка, куда мы направляемся. В конечном пункте нашего прибытия должен был находиться центр расположения войск и лагерь для проведения маневров. Там служил мой отец, и однажды мы с дедушкой ходили навещать его. Это была засекреченная территория, и, когда я вспомнил об этом, мне стало страшно.

В предрассветных сумерках я смог рассмотреть грузовики, противотанковые установки и солдат, несущих караул. Наш поезд прошел мимо, нас высадили в крохотной деревеньке, которая на самом деле являлась секретным объектом и нашим домом на ближайшие несколько лет. Наш начальник объявил с гордостью: «Господа, мы только что прибыли в Южный Штаблок, центр подготовки 115-го прусского подразделения военно-морских сил». Академия психологии, факультет военной психологии Кенигсбергского университета.

Я тоскливо посмотрел туда, где располагались наши казармы. Низкие деревянные постройки были закамуфлированы серо-зелеными сетками, натянутыми на крышах, а со всех сторон их обвивали вьющиеся растения. Я подумал, что они похожи на цирковые шатры, только ничего веселого нас там не ожидало.

Неохотно сойдя с поезда, мы выстроились перед бараками; в душе каждый из нас готов был разрыдаться, но, похоже, именно в этот момент из мальчиков мы превращались в мужчин. Один из военных, возглавлявших группу, худой, высокий человек в форме полковника, обратился к нам:

– Начиная с этого момента вы выполняете мои, и только мои приказы. С каждым из вас будет работать личный педагог, и обучение начнется с завтрашнего дня, – произнес он жестко. – С завтрашнего дня вы будете есть и спать под его присмотром и общаться только с ним. И кстати, запомните прямо сейчас, что с того момента, как вы ступили на эту территорию, вы перестали быть немцами. В действительности вы никогда ими и не были. Вы русские, и, более того, вы русские офицеры. – Он сделал паузу и обвел глазами наши ряды, а затем, сдвинув брови, продолжил: – Если вы пойдете против меня, это значит, вы пойдете против дьявола.

Я посмотрел на него недоуменно. Русские? На лицах всех остальных читалось то же самое выражение изумления, которое испытывал я. Но в то же время я увидел покорность. Что бы ни произошло, мы уже привыкли ничему не удивляться.

Полковник продолжал еще около получаса инструктировать нас, а затем приказал оставаться на местах до тех пор, пока не будет составлен список наших фамилий для передачи его преподавателям. Затем он ушел вместе с другими офицерами, оставалась только охрана. Мы, все четыреста человек, стояли и ждали. Казалось, прошло несколько часов, а мы все стояли, до каждого из нас все глубже доходил смысл его слов, наконец назвали первую фамилию. Медленно, одного за другим нас называли в алфавитном порядке. До чего же это было скучно. Утренний туман превратился в мелкий моросящий дождь, и мы стояли, постепенно промокая, а несильный порывистый ветер трепал нашу форму. Моя фамилия начиналась на букву «К», и я был примерно в середине списка, так что мне еще, можно сказать, повезло по сравнению с теми, чьи фамилии начинались на последние буквы алфавита. Хотя нам не было разрешено уходить, все же я и стоявшие рядом со мной ребята периодически слышали, как некоторые просили разрешения выйти из строя. И если им везло, вместо ответа, им кивали, если же нет, они просто оставались стоять на месте.