Немцы в Катыни. Документы о расстреле польских военнопленных осенью 1941 года - [45]

Свидетель Сильвестров, 43-летний разнорабочий, показал, что в апреле-мае 1940 г. на вокзал в Гнездово, вблизи которого жил, подавали арестантские вагоны, людей из которых перегружали в приготовленные грузовые машины и увозили. Часто по возвращении домой вечером он ходил к месту перегрузок и наблюдал мужчин, которые под надзором НКВД переводились из вагонов в приготовленные крытые грузовые машины - всем известные «черные воронки»[49]. Там всегда стояли 3 таких машины и одна грузовая. Ручную кладь у выходящих из вагонов мужчин отбирали и бросали в грузовую машину, тогда как их самих сажали в крытые. Когда машины заполнялись, они уезжали по направлению к Катыни. Через 20-25 минут колонна приезжала обратно и вся процедура повторялась снова. Когда они проезжали около него, он мог часто наблюдать, что в едущей впереди легковой машине сидят люди, вероятно из НКВД, с типично еврейскими лицами. Перегрузка происходила чаще всего вечером или ночью. О том, что перевозки происходят и ночью, он имел возможность узнать потому, что в то время его жилище находилось непосредственно у шоссе. По его прикидкам, колонна проезжала приблизительно 10 раз в апреле и 10 раз в мае в течение примерно 4-х недель. Поскольку всем запрещалось задерживаться у места перегрузки, он мог с расстояния прибл. 50 метров, с которого наблюдал, видеть, что главным образом это были военные, возможно офицеры, но между ними находились и гражданские. Среди гражданских находились и пожилые лица, изредка с костылями. Женщин между ними не было. Т. к. он не разбирался в военной форме, то не мог определить их национальность. Поговаривали разное. Одни считали - это были поляки, другие - финны. По слухам, пленных доставляли к так называемому «коллективному дому отдыха», удаленному приблизительно на 4 км, и там их расстреливали. И он так думал, потому что во время этих перевозок было запрещено собирать грибы в окрестностях дома отдыха. Жители деревни, которые знали о происходящем, остерегались распространяться о своих предположениях. В показаниях этого свидетеля много противоречий. Другие свидетели показывали, что лесок был огорожен двухметровой проволокой [ограждением из колючей проволоки высотой 2 м], охранялся вооруженной охраной и никому нельзя было его посещать. Этот свидетель утверждает, что в окрестностях дачи в означенные дни запрещалось собирать грибы. Также маловероятно, что с расстояния в 50 метров вечером или ночью он мог различить типично еврейские лица.

Свидетель Андреев, 26-летний слесарь, наблюдал, что в марте-апреле 1940 г. на вокзал в Гнездово ежедневно прибывали 3-4 состава с 2-3 арестантскими вагонами. Из этих вагонов военные и гражданские лица перегружались в грузовые машины и отвозились по направлению к Катыни. Свидетель был знаком с шофером Разуваевым, который водил одну из машин-«воронков» и который при приближении немцев был эвакуирован. Он видел в каждой грузовой машине по 2-3 гражданских лица, которых распознавал по головному убору.

Свидетель Гляссер, немец, старший лейтенант бывшей польской армии, показал, что от 20-го марта до 9-го мая из лагерей для военнопленных выехало на грузовых машинах приблизительно 30 этапов[50] по 80-120 человек в каждом на перегрузочный вокзал в Козельске, где они размещались в арестантских вагонах. Его лично отделили от польских офицеров и позже, вместе с другими немцами, при вмешательстве немецкого посла, освободили. - Этот свидетель, таким образом, не знает, куда направлялись эти этапы, и не упоминает о гражданских лицах. Следовательно, гражданские лица, видимо, были присоединены к офицерам уже в пути.

Нам был представлен свидетель Киселев, который рассказывал в общем то же самое, что было сказано выше об обнаружении массовых могил. Когда мы задали ему вопрос, кто были те мужчины, которые сопровождали пленных польских офицеров, он, немного подумав, ответил: «Евреи». Несмотря на то, что такой ответ прозвучал в духе показаний Сильвестрова, он привлек мое внимание, потому что свидетель над ним раздумывал. Пленных офицеров охраняют в лагерях для военнопленных опять же военные, что следует также и из отчета русской комиссии, и их не передают полиции. Потом евреи, как и везде в других местах, несут воинскую службу во всех родах войск, и неправдоподобно, чтобы в России из них формировались карательные отряды или чтобы их отозвали с фронта и определили на легкую службу, как например охрана пленных.

Впрочем, показания этих свидетелей являются показаниями непрямыми, т.к. никто из них при казнях не присутствовал.

Странно, что немецкая администрация, хотя и приложила к делу столько усилий, не отыскала тех 10 польских рабочих, которые летом 1942 г. первыми нашли могилы, и не спросила их, от кого они узнали о могилах и почему в таком случае не сообщили о находке немецким органам. Ведь у польских рабочих не было причин утаивать это дело.

Странно так же и то, что не были найдены и допрошены люди, отдыхавшие на даче, и лечащий персонал, который располагался в отдельном доме возле дачи. Штат этого учреждения должен был быть довольно многочисленным, и невозможно, чтобы служащие не общались с жителями Катыни и соседних Козьих Гор. Они должны были знать, кто копал массовые могилы и кто их засыпал. Вырыть такие большие ямы и расстрелять 8-12 тысяч людей ведь не мог один человек, причем тайно. Этот персонал, общаясь с населением, обязательно обмолвился бы о том, что произошло в Катынском лесу, т. к. прошло больше года, прежде чем немцы заняли Катынь, и персонал до этого момента оставался на месте.