Немцы - [7]
В фойе к плазменному экрану, как к постели больного, шепчущего в полузабытьи и вразнобой детали завещания, клонились начальник оргуправления префектуры Пилюс и украшенный перстнями и золотом Валера Гафаров из окружного управления культуры. Пилюс слушал внимательно и поощрительно, помечая в ежедневнике, телевизионного мэра, опаляемого непрерывными фотовспышками. Мэр с неторопливостью главного гостя, с накатом, рассекая правой рукой что-то невидимое, но неубиваемое окончательно, вот опять! — подлетающее к нему, ничем не стесняя вроде бы обезумевшие, не ожидавшие ничего такого и близко аплодисменты, обещал районам Заутреня, Измальцево — и даже Старо-Бабушкинскому! — легкое метро — в будущем году! На сцене, да и в зале все знали: метро в Заутрене и далее не будет — всё, что строится больше года, мэра и Лиду уже не возбуждает, если только на близящихся выборах в гордуму и на выборах президента мы все: ветераны, наши терпеливые подруги — жены, наша удивительная (сжал мэр кулак и потряс, словно наказанную муху) молодежь — сделаем правильный выбор — отдадим голоса стабильности! Преемственности! Процветанию и — единой России! — Мэр поднял обе руки: — И-и-и — поддержим нашего президента!!! — И запил водой под бушеванье зала.
— Щеку не трогал? — спросил Эбергард. Если мэру что-то не нравилось, он щипал левую щеку, словно проверяя качество бритья. Выступления на правительстве (даже если успевалось только «Глубокоуважаемый Григорий Захарович, уважаемые члены правительства и приглашенные. В первую очередь я бы хотел…») сворачивались в «Спасибо за внимание!», как только мэр трогал щеку.
— Эбергард, — Пилюс начал раздуваться и розоветь, дрогнули жирные щеки и скопившееся тесто под подбородком, — завтра в девять мне на стол объяснительную о причинах неприсутствия на встрече!
— Есть, Сергей Васильевич. Как у тебя с прямой кишкой? Газы хорошо отходят?
— Я буду докладывать префекту. Лукавите с префектом!
— Да ладно тебе, — чуть не сорвалось «толстый».
— Со всеми лукавишь! — над белесыми бровями Пилюса вдруг образовались гневные ямки, подскочив и нависнув, он просипел, бешено, обрываясь: — Смари… Без ног останешься! — Мгновение — и мчался уже, заранее шутовски приседая и помахивая воображаемой шляпой, — в фойе в поисках туалета забрел водитель мэра, и Пилюс бросился его проводить и запомниться на всякий случай.
— Че ты так с ним, — поморщился и тянул с освобожденным, намаявшимся в заточении и оттого трижды усиленным акцентом Гафаров. — Гнус, конечно. Но, говорят, с территорией у него отношения есть.
— У солнцевских он никто. Шавка. В бане кому-нибудь спину трет.
— И главы управ, говорят, через него Бабцу толкают.
Эбергард только презрительно фыркнул и послушал мэра.
Гафаров с некоторой робостью потревожил Эбергарда еще:
— Недовольна Лида нашим, а? После выборов снимут Бабца? Кажется, и мэр как-то… нервничает. Говорят, Путин его вызвал, — шептал уже будто себе Гафаров, — и спросил: Григорий Захарыч, ваша семья еще не наелась? Может быть, и нам пора покушать? Обеспечите выборы, и приглашаю вас после нового года стать моим советником… А в город Зинченко пойдет из питерского ФСБ. И — снимут всех. — Гафаров бессвязно добавил: — У меня ты здесь один друг, один живой человек. С этими разве поговоришь.
— О, а это мой кусочек, — показал Эбергард на трансляцию и вытащил из кармана свой экземпляр стенограммы, чтобы сверить.
Мэр пропал. Камеры поймали и приблизили старика. Переступая телевизионные шнуры, старик шатко брел к микрофону «для вопросов с мест», отстраняя растерянно оглядывающихся на невидимых старших охранников, сгибаясь под орденоносной тяжестью пиджака, и то умоляюще, то гневно взмахивал искривленной, словно неправильно сросшейся после перелома, ладонью: дайте ж слово, я!
Зал напряженно молчал.
— Григорий Захарыч, — прочел Эбергард, — уж извините, что прервал, без записи, Синцов Николай Игнатьевич, район Заутреня, фронтовик, инвалид…
Доковыляв до стоящего цаплей микрофона, старик вцепился в него и, закрепившись, неожиданно звучно захрипел:
— Григорий Захарыч! Уж извините, что прервал… Без записи. Синцов Николай Игнатьевич. Район Заутреня. Фронтовик, инвалид…
— Николай Игнатьевич, для этого я и встречаюсь с населением, чтобы без записи… — пробормотал Эбергард.
Мэр уложил локти на трибуну и улыбнулся с не присутствующей в живой природе кошачьей теплотой:
— Николай Игнатьевич! Для этого я и встречаюсь с… — показал рукой в зал, — чтобы без записи, напрямую… — И объявил, подобравшись и налившись жадным и тревожным вниманием, словно подсвеченный далеким пожарным заревом: — Слушаю вас!
— Хорошо тут говорили и за метро, и за магазины шаговой доступности, — перечислял Эбергард.
— И за то, чтобы летом на лыжах кататься, в трубе, — заходил издалека на цель старик, словно ведомый диспетчером. — Чуем мы, недобитки, вашу заботу… Но хотелось ба, чтобы и вон те…
— Рукой.
Старик освободил левую руку и показал в обмерший президиум:
— …помнили о тех, кто отдал свое здоровье. О каждом. А то пообещали нам машину с ручным управлением. Бесплатно. К юбилею Победы. Август уже. А машины нету. И в управу писал. И в префектуру вашим там… И депутату Иванову-2. Все отвечают, — старик развел руками, — в течение года получишь. А вдруг я…
Герой нового романа Александра Терехова – бывший эфэсбэшник – проводит расследование трагической истории, случившейся много лет назад: в июне 1943 года сын сталинского наркома из ревности застрелил дочь посла Уманского и покончил с собой. Но так ли было на самом деле?«Каменный мост» – это роман-версия и роман-исповедь. Жизнь «красной аристократии», поверившей в свободную любовь и дорого заплатившей за это, пересекается с жесткой рефлексией самого героя.
Это произведение, названное автором повестью, но по сути являющееся дневником .Невероятно увлекательные, пронизанные юмором и горечью истории. Никакой жалости — прежде всего к себе.
Александр Михайлович Терехов родился в 1966 году в городе Новомосковске Тульской области в семье служащих.После школы работал корреспондентом районной газеты в Белгородской области. Служил в армии. Сейчас-студент факультета журналистики МГУ.Литературным дебютом А. Терехова стал рассказ «Дурачок», напечатанный в еженедельнике «Неделя» в январе 1988 года. Первой журналистской работой в центральной прессе-очерк «Страх перед морозами» (журнал «Огонек», № 19, 1988 год). Участник Всесоюзного совещания молодых писателей 1989 года.Содержание:• Дурачок• Жестокое счастье• Страх перед морозом• Секрет.
«День, когда я стал настоящим мужчиной» – книга новых рассказов Александра Терехова, автора романов «Каменный мост» (премия «БОЛЬШАЯ КНИГА») и «Немцы» (премия «НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР»).Это истории о мальчиках, которые давно выросли, но продолжают играть в сыщиков, казаков и разбойников, мечтают о прекрасных дамах и верят, что их юность не закончится никогда. Самоирония, автобиографичность, жесткость, узнаваемость времени и места – в этих рассказах соединилось всё, чем известен автор.
В книгу талантливого молодого прозаика Александра Терехова вошли роман «Крысобой» и повесть «Мемуары срочной службы».Первые же страницы романа могут повергнуть некоторых неподготовленных читателей в шок, другие отдадут должное мужественной смелости автора, избравшего своим героем профессионального крысобоя. И читатель, если он не отложит книгу в сторону, возмутившись неэстетичностью темы и описаний, захочет настроиться на производственный в некотором роде роман. И напрасно! Потому что проза Терехова разрывает первоначальную конструкцию и перерастает в остросоциальный гротеск, в многозначительную и безжалостную аллегорию.
Александр Терехов – известный прозаик, автор романов «Крысобой» и «Каменный мост» (шорт-лист премии «БОЛЬШАЯ КНИГА»).Герой сборника повестей и рассказов «Это невыносимо светлое будущее» – молодой провинциал – начинает свое личное наступление на Москву в то смешное и страшноватое время, когда вся страна вдруг рванула к свободе, не особо глядя под ноги. Невероятно увлекательные, пронизанные юмором и горечью истории. Никакой жалости – прежде всего к самому себе.
20 февраля 1933 года. Суровая берлинская зима. В Рейхстаг тайно приглашены 24 самых богатых немецких промышленника. Национал-социалистической партии и ее фюреру нужны деньги. И немецкие капиталисты безропотно их дают. В обмен на это на их заводы вскоре будут согнаны сотни тысяч заключенных из концлагерей — бесплатная рабочая сила. Из сотен тысяч выживут несколько десятков. 12 марта 1938 года. На повестке дня — аннексия Австрии. Канцлер Шушниг, как и воротилы немецкого бизнеса пять лет назад, из страха потерять свое положение предпочитает подчиниться силе и сыграть навязанную ему роль.
Если живёшь на пути у Наполеона. Если по дороге в магазин встречаешь говорящего мертвеца. Если ребёнок, которого любишь, любит не тебя. Если заходишь в спальню, а твоя жена с другим. Если тот, кого никто не видит, неумолимо приближается к твоему дому… Каждый создаёт свой мир сам. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, Генри Миллер прославился не только исповедально-автобиографическими романами, но и мемуарно-публицистическими очерками, в которых продолжает рассказывать о множестве своих друзей и знакомых, без которых невозможно представить современное искусство и литературу. Вашему вниманию предлагается один из сборников его документальных рассказов и художественной эссеистики «Замри, как колибри», переведенный на русский язык впервые.