Нелетная погода для альянса - [26]

Просто он в данный момент отдыхал, как и положено провинциалу в столичном граде. Порядком, умотавшись ходить по первопрестольной, где теперь на каждом шагу предприимчивые люди с деньгами открыли кафе и ресторанчики, он решил зайти и выпить чашечку чая. Возможно и что — нибудь покрепче. Но, в пределах допустимого. Слишком уж московские цены грызли тощий кошелек провинциала. Москва стремительно убегала от всей России в плане доходов населения. Похоже, таким образом, сознательная экономическая политика мегаполиса отсекала нищебродное «замкадье». Жрать хотели все, но самый лучший барьер в виде зарплат и цен позволял надежно изолировать голодранцев остальной страны от благ жизни. Голодный бунт в провинции не страшен. Подавить его раз плюнуть. Набьют смутьянам рожи, разбитой мордой в землю ткнут и все! А вот когда раззявит рты оголодавшее население столицы, это уже другое дело. Сметут все. Что прекрасно показали три революции в двадцатом веке. Поэтому, главная задача власти, если она желает удержаться за свое место, дать возможность среднестатистическому обывателю вдоволь хавки, возможность совокупляться, видимость безопасности, зрелищ и имитацию демократии. Например, в двадцатые годы прошлого века в Москве было довольно сытно и спокойно. ЧК без жалости ставили к стенке бандитов и грабителей, про контру разную и говорить нечего. По ней оттоптались со всей пролетарской ненавистью и беспощадностью. Хотя в это время во многих частях бывшей царской империи был страшный голод. Продотряды выгребали последнее зерно у крестьян и эшелонами гнали в мегаполисы. А всех недовольных можно и газком травануть, как мужиков в далекой Тамбовщине. Хлебом не захотели делиться вражины!

Так, что термин замкадье в нашей стране сегодня приобрел не просто чисто географическое или строительно — архитектурное наполнение, а, более глубинное. В чем- то жуткое и несправедливое. Это вам не былые годы, когда вся страна во времена Горбачевщины на электричках шастала в первопрестольную за дефицитом на все и вся. Поэтому москвичи злились, глядя на пустые магазинные полки после нашествия орд ополуумивших орд провинциалов с безразмерными баулами. У них была масса денег, но не было дефицитных продуктов и вещей. Удивительно дело, в стране, где продолжали работать заводы и фабрики, которые могли завалить треть мира своей продукций, пусть малость не модной, но приемлемой по качеству, вдруг образовался жуткий дефицит во всем. Ну, не закапывали же всю продукцию в бездонные ямы, в конце концов? Это же, какие рвы для ликвидации всего и вся надо было накопать в тайных местах для утилизации продуктов и ширпотреба?

Таким образом, во времена Горбачева создавалась протестная масса. Когда недовольные жители столицы лихо откликнулись на призыв «демократических сил» и миллионами вышли на демонстрации против советской власти. Самое жуткое, во время, так называемого путча, столичные дебилы, а они всегда находятся в такие моменты, принялись забрасывать бутылками с зажигательными смесями солдат срочной службы. Это же, как надо было этим уродам переклинить мозги, чтобы они принялись предавать лютой смерти военнослужащих, просто исполнявших приказ! Девятнадцатилетних пацанов, не видевшей в своей жизни еще ничего. Подавляющее большинство из них даже женскую грудь с торчащим возбужденным соском не видели. Если только в младенчестве, когда были голимыми сосунками. Но, там были матери, а это совсем другое дело. В принципе, москвичи добились, чего хотели. Впрочем, всегда было всем известно. Революции и перевороты всегда совершают только в столицах. Примером этому тысячи. Да, и горючий материла здесь подготовить намного легче, чем в глубинной России. Сегодня с хавчиком в столице стало в полном порядке. Жри от пуза, пока морда не треснет. Зато жизнь началась, почти как на благословенном западе! Ночные клубы, товар в цветных упаковках, проститутки всех мастей и возрастов. Зато вся провинциальная Россия, от Балтики до Тихого Океана, рухнула в тар — тарары. Опустилась на самое дно выгребной ямы, забитой под завязку фекалиями. Да, и кому нужна эта самая грязная провинция, которая сама виновата, что не вписалась во всемогущий рынок, ради которого и тридцать миллионов граждан не жалко уморить любой смертью. Про этот самый рынок демократы, прямые потомки пламенных революционеров, талдычат с утра до ночи. Правда, в реальности никто в стране этого рынка и в глаза не видел. Словно неуловимый Джо на своем скакуне. Только стук копыт слышали издали и легкая пыль на горизонте. А, так никто и не видел. Больше слухи и бредни от перекрасившихся экономистов.

Анатолий о событиях недавнего прошлого не думал. Пока он находился в состоянии полной эйфории от выставки. Господи, разве мог он подумать совсем недавно, что его, махрового провинциала заметят, и направят в столицу. Нет, не так. В Столицу! Где он на равных, как ему казалось, будет общаться с признанными мэтрами фотоискусства. Работы которых получили признание не только в стране, но, и в мире! А ведь они ему руку жали, по плечу хлопали!

На улице было холодно. Вторая половина ноября оказалась на удивление морозной. Даже выпадал небольшой снежок. Чтобы немного согреться решил забежать в местное бистро. Это кафе ему посоветовал брат, мол, цены более — менее приемлемые, и, совершенно демократичные. Однако, с точки зрения провинциала, хоть и вошедшего в почетную десятку победителей, в конце списка, всероссийского фотоконкурса, не так уж и доступно. Да, и, фиг с ними, с деньгами — то! Заработает еще, подкалымит на свадьбах, первый раз что ли? Да, и премию небольшую к диплому победителя конкурса все же учредители выделили. Живем однова! Затвор у фотоаппарата, как и наша жизнь, щелкает всего один раз. После уже ничего не исправить на фотографии судьбы.