Нелетная погода - [29]

– Нет, – сказал Панарин. – Надо посмотреть.

– Обязательно посмотри – противника нужно знать. Она делает все умело и умно, но, по-моему, сама не понимает, что защищает, по сути, идеал сытого брюха. Да, так. Оттого, что все обстоятельства носят иные имена, суть не меняется. Идеал Каратыгина – Земля, на которой человек не будет нуждаться ну ровным счетом ни в чем. И лишь когда этот Эдем будет построен, быть может, и стоит поднять голову к звездам – быть может, надо подумать, да не рано ли, ведь у нас еще нет роботов для почесывания нам спины и розыска шлепанцев… Черт, выговориться хочется… – он брякнул на стол пустую бутылку и нервно прошелся по кабинету. – Янович ушел, обидно до чего, я же у него начинал, молился на него, было время…

– А как расценили у вас его уход? – жадно спросил Панарин.

– Как и следовало оценить, уходит старшее поколение, чьи научные школы, теории, методы не смогли решить проблему. Это где-то даже естественно – как обновление клеток тела. Хуже, что молодая смена, сиречь мы, признаться, не чувствует себя способной перенять у них штурвал… Вот это гораздо хуже.

– У меня была идея, – сказал Панарин. – Вызвать Стаха Снерга – помнишь его?

– Контрпропаганда? Дело хорошее, если повернуть в нужном направлении. Не доказывать с пеной у рта, что все экспериментальные проекты забирают все же меньше энергии, чем все заводы по производству предметов десятой необходимости, без которых вполне можно обойтись. Не апеллировать к эмоциям, тревожа тени Колумба и Синдбада-морехода. Нужно доказывать человечеству, что оно, хотело оно того или нет, стало галактическим социумом, перешло на новый виток спирали – и обязано это принять и понять. Вот что нужно делать, а не торговаться из-за мегаватт…

– У тех, кто начинал тридцать лет назад осваивать Ойкумену, был могучий стимул, – сказал Панарин. – Контакт. Никакие энергетические трудности не принимались во внимание – люди ждали, что вот-вот встретят обитаемую планету или инопланетный звездолет. Потом поняли, что Ойкумена стерильна, как автоклав, что за пределы ее нам не вырваться, да и к нам никто не прилетает. И снова потащили из архивов пыльные теории об уникальности земного разума…

– Ну, а если они ждут, пока мы начнем проявлять себя как галактическая раса?

– А как проявлять? – спросил Панарин. – Мы, между прочим, тридцать лет проявляем себя, пусть пока в сфере радиусом в десять парсеков. Что им еще нужно – ждут, когда мы заставим Толимак мигать в ритме «Галактического вальса»? Не надо нам с тобой напоминать друг другу дискуссии десятилетней давности. Нам обоим хочется выговориться, но от разговоров легче не станет.

– Тогда пойдем купаться. И нашего прелестного врага пригласим.

– Она ушла на «Соколе», – сказал Панарин.

– Ну, пусть ее, позабавится девочка, значок заработает… Знаешь, а у меня сегодня были попы с «Апостола».

– Слушай, что им тут делать?

– Ведут научную работу, – сказал Муромцев. – Да нет, я не шучу, настоящая научная работа, что-то связанное с планетологией, не иначе хотят доказать, болезные, что Эвридика создана из божественного ребра, но, между прочим, за главного у них прелюбопытнейший тип. Архиепископ он там или кто, не знаю, в титулах не разбираюсь, но математик он крепкий. Встречались уже – год назад он был наблюдателем на нашем конгрессе в Ставрополе, только я тогда не знал, кто он, он был в штатском. Наведаемся в гости?

– Да ну их, – сказал Панарин. – Не понимаю я, признаться, как эти динозавры вообще дотянули до нашего времени.

– Потому что громадный опыт борьбы за существование. Пускай себе возятся, с ними интереснее жить…

– Знаешь, – сказал Панарин. – Я вчера в «Приюте» познакомился с забавной девочкой. Астроархеолог. Уверяет, что в Синегорье нашли могильник или что-то в этом роде.

– Разыграла тебя забавная девочка, как младенца. Никакой она не астроархеолог. Могильник… Здесь… Скорее, на Луне изловят бегемота в кратере Арзахель.

– А вдруг?

– Ну, вдруг… – сказал Муромцев. – А ты что-то ударными темпами начал знакомиться с милыми девочками – вчера астроархеолог, сегодня очаровательная Марина…

– Стечение обстоятельств. Сама заявилась поутру.

– Она очень даже ничего, – сказал Муромцев. – Только, на мой взгляд, чересчур уж торопится покорять и властвовать. Я от таких бегаю. – Он внимательно посмотрел на Панарина. – И тебе советую. Коли она, такая вот Цирцея, глуповата – тому, кто наблюдает со стороны, как ты теряешь голову, досадно за тебя, а если она умна – обидно вдвойне…

– Да ладно тебе.

– Ну, как знаешь, я тебя предупредил. Пока, пойду поваляюсь на пляже, может, что и придет в голову под шелест струй…

У двери он оглянулся, хмыкнул, подмигнул, достал световой карандаш, и в воздухе повисли зеленые буквы «Тим + Марина =…». Панарин прицелился в него толстенной папкой. Муромцев погасил буквы, ухмыльнулся и захлопнул за собой дверь.

Глава 6 Водопад-водоворот

В «Приюте гиперборейцев» Панарин появился около десяти вечера. Там, как обычно к этому времени, было не протолкнуться. В игровых залах мерзко ревели электронные чудовища, которых нужно было уничтожать из бластера, лязгали доспехи автомата «Рыцарский турнир». Острых ощущений хватало – можно было попытаться проскочить с бешеной скоростью на элкаре по узенькому мостику через пропасть, посадить на планету поврежденный, плохо слушающийся пилота корабль, увернуться на эсминце от торпед, промчаться на мобиле по лабиринту каньонов, и так далее, и тому подобное. Степень достоверности происходящего была весьма высокой. Большинство аттракционов, рассчитанных на реакцию обычного нетренированного человека, были для пилотов практически беспроигрышной и оттого скучной забавой, и для них был оборудован особый зал, где приходилось и попотеть.