Нелетная погода - [18]

– Хорошо, оставим спор об атлантах до лучших времен, – не принял шутку Снерг. – Странный подбор сюжетов – превалируют бои и моления.

– Разве вы забыли, сколько времени предки уделяли воинам и молитвам?

– Виноват, – сказал Снерг. – Львиную долю уделяли… но вот что еще, Сергей, – обернулся он к Вельяминову. – Ты говорил о «скрупулезности» подсознания. Могла ли ее сохранить генетическая память?

– Ты чересчур торопишься, – сказал Вельяминов. – Мы пока вообще ничего не знаем о генетической памяти, кроме того, что ее существование возможно.

– Более того, мы не знаем, можно ли назвать случившееся проявлением генетической памяти, – добавил Свирский.

– То есть как? – тоном, которым он, по воспоминаниям Снерга, говорил с нерадивыми студентами, громко начал Голубцов. – А как же еще назвать случившееся, если не проявлением генетической памяти?

– Действительно, – сказал Снерг. – Уж не хочешь ли ты сказать, что мозг каким-то образом обрел возможность выхватывать из прошлого картины?

– Так далеко мы не заходим, – сказал Вельяминов. – Но вокруг каждого качественно нового явления имеет смысл выставить частокол безумных гипотез.

– В нашей области науки все обстоит несколько иначе, – сказал Голубцов.

– Безусловно, – вежливо согласился Вельяминов. – Что ж, на сегодня, я думаю, закончим. Стах, ты не смог бы остаться здесь на ночь? Мы тебя исследуем, пока будешь спать.

– Валяйте, – сказал Снерг. – Только вот что… Конечно, все это прекрасно, имеет огромное значение для науки, но с чисто человеческой точки зрения – как мне теперь жить? Что ни ночь орать во сне и просыпаться мокрым как мышь?

– Я тебя понимаю. Но… Как по-твоему, есть разница – мучиться кошмарами и видеть во сне прошлое?

Он лукаво улыбался.

– Во-от оно что… – сказал Снерг. – Я и не подумал…

– Вот именно, – сказал Вельяминов. – Современная медицина может обеспечить тебе сон без сновидений. Но четырнадцать из шестнадцати твоих предшественников предпочли наблюдать прошлое, пусть даже такое… Да и кто может сказать, что ты увидишь в следующий раз?

– Пятнадцать из семнадцати, – сказал Снерг. – Егор Петрович, я заверяю, что давний наш спор рано или поздно закончится в мою пользу. Постараюсь увидеть город, который вы сможете откопать…

– С делами покончено, – встал Вельяминов. – Егор Петрович, вы остаетесь?

– Что за вопрос? Не улечу, пока вы не осмотрите остальных.

– Прекрасно. В таком случае до ужина распускаю всех на каникулы.

– Видеофон вы еще не поставили? – спросил Снерг. – А, ну тогда совсем хорошо. Покажите, где он.

Набирая первые цифры, он вспомнил, что в Сибири уже заполночь, но не остановился – вряд ли Алена спала.

Она и не спала – экран вспыхнул после второго сигнала вызова.

– Ты не плакала? – спросил Снерг. – А то мне так кажется.

– Буду я из-за тебя плакать, – счастливым голосом сказала Алена. – Ну, говори! Что?

Снерг вкратце рассказал.

– Снерг, – растерянно-радостно сказала Алена. – Это же грандиозно! Ты понимаешь, насколько это грандиозно?

– А если окажется, что твой прапрапрадед купцов по дорогам грабил?

– Да ну тебя! Я за тебя рада – угодить в эпицентр такой истории…

– Жаль только, что эти сны нельзя заснять, – сказал Снерг. – А ты, может быть, сумеешь увидеть, как играли Дузе и Ермолова… Представляешь? Сюрпризы нам гарантированы.

– Ты вернешься сегодня?

– Завтра. Сегодня мне еще выступать в роли подопытного кролика. Ложись спать и ни о чем грустном не думай.

Экран погас. Снерг, насвистывая что-то бодрое, спустился на первый этаж, постоял в раздумье и вышел из дома. Сел на белую скамейку и стал смотреть на море, вечное, неизменное, существовавшее вне времени. Вспоминал корабль, на котором «плыл», корабль, сожженный таинственным белым лучом. Неужели в самом деле атланты? Арктаны? Сколько народов и стран числятся до сих пор без вести пропавшими или вовсе не значатся ни в каких списках? Да, сюрпризы нам гарантированы, но – самые разнообразные, вот ведь что…

Зашуршал песок. Голубцов присел рядом.

– Думаете об… этом? – он кивнул в сторону дома. – Что ж, это только начало…

– Вы здесь давно?

– Вторую неделю. Успел многое обдумать. Почему неизведанное всегда выглядит так обыденно? Никаких небесных знамений, откровение в грозе и буре. Незаметно и скромно мы с вами стали свидетелями эпохальнейшего события – и что же? Полагается что-то чувствовать, какой-то щемящий трепет – но нет, ничего. Может быть, все дело в масштабах, а они настолько грандиозны, что сознание не в состоянии соответственно отреагировать – так, как оно отзывалось на новенький диплом, первые успехи, взгляд любимой женщины?

– Возможно, – сказал Снерг.

– Знаете, Станислав, я почему-то ощущаю себя сейчас адвокатом дьявола. Знакомо вам такое понятие?

– Признаться, не помню.

– Когда церковники решали вопрос о канонизации будущего нового святого, один из них скрупулезно рассматривал недостатки кандидата, порочащие моменты, препятствующие обстоятельства. Адвокат Дьявола. Вот и я… Случившееся, естественно, не поставит историю с ног на голову и не опровергнет фундаментальные законы, но уточнение частностей, расширение знаний, прояснение темных мест будет иметь и теневые стороны. Рухнут чьи-то концепции, теории, потеряют значение или вовсе окажутся ошибочными чьи-то работы. Я уже сейчас могу назвать как минимум десяток моих коллег, чье будущее… Чем дальше в глубь веков, тем больше неудобств, потому что чем дальше назад, тем фрагментарнее наши знания…