Нелегкий флирт с удачей - [84]

Тут подоспели лысый, Димон и Кролик Роджер, метнув копья, взялись кто за меч, кто за топор — только шерсть полетела клочьями со звериных шкур. Через неполную минуту берсерки уже распластались по земле — трое остывали, один корчился в предсмертных муках, прижимая ладони к распоротому животу. Его отливающие перламутром внутренности были облеплены песком.

— То-то же, сволочи. — Со страшным звериным оскалом Димон потащил раненого к алтарю, бросил на груду тел, перерезал горло и, кривляясь, принялся скакать, выть, трясти в воздухе окровавленным мечом. — Один капут! Один капут!

Такое святотатство ему вышло боком. Хозяйка ада поднесла к губам рацию, раздался одинокий выстрел, и Димон упал к подножию алтаря с пробитой головой, а на поле с диким воем повалили берсерки — не менее полудюжины. И началось…

— Ну, суки. — Прохоров, ощерясь, отбил клинком топор, резко присев, рубанул по мускулистому бедру и, испытывая яростное упоение, располосовал врагу шею — только кровь брызнула фонтаном из рассеченных артерий. Скрамасакс он держал двойным хватом и работал им как японской катаной — никакого фехтования, контроль средней линии, ни одного пустого движения. Не дураки были азиаты, создав эту уникальную, математически выверенную систему ведения боя, экономичную и действенную. Еще какую действенную! Покончив со своим противником, Прохоров пришел на помощь Злобину, полоснул хрипящего берсерка по животу, и лицо его тут же скривилось от презрения — под распоротой кожей куртки был кевларовый бронежилет.

— Хитрожопый, да? — Мгновенно сменив тактику, Серега ушел вниз, сделал перекат и сунул меч снизу вверх. Берсерк выронил топор, страшно закричал и, прижимая ладони к паху, начал медленно опускаться. Тут к нему подскочил Кролик Роджер и поставил точку ударом в голову…

— Мочите их, парни, мочите, помянем Димона. — Со зловещей улыбкой лысый разрубил врагу колено, подсек, бросив навзничь, приготовился добить, и в это время произошло непредвиденное. Поверженный берсерк выхватил ствол и выстрелом в упор превратил его лицо в кровавое месиво, В то же самое мгновение над полем раздался властный окрик, и автоматные очереди заставили сражающихся остановиться. Наступила тишина, только хрипло стонали раненые да подобно океанскому прибою волновалась возбужденная толпа. Двое уцелевших берсерков, прихрамывая, убрались, а к Прохорову и Злобину в сопровождении автоматчиков приблизилась сама Хозяйка ада… И они услышали чистейшую русскую речь:

— Снимайте все с себя, а то яйца поотшибан Живо!

В руке она сжимала «беретту-92» модели «S» и в подтверждение своих слов добила пулей в сердце раненого берсерка, застрелившего лысого.

— Ну!

— Баранки гну. — Нормальное восприятие мира уже вернулось к Прохорову. Мгновенно прикинув дистанцию, он помрачнел — нет, не успеть, завалят, — решил заговаривать зубы. — Девочка моя у вас на цепи. Без нее мне яйца не нужны. — А сам подшагнул чуть ближе и незаметно подмигнул капитану Злобину — сейчас, сейчас, корешок, мы эту размалеванную суку в капусту порубим!

— Ты хорошо сражался и получишь ее. — Как бы прочитав его мысли, Хозяйка ада отошла в сторону, отрывисто произнесла что-то в рацию. — Вы оба, — поигрывая «береттой», она оценивающе обвела взглядом мощный татуированный торс капитана Злобина, — получите то, что заслужили. А теперь раздевайтесь, живо, пока я твоей девочке матку не вырезала.

Прохоров заглянул ей в глаза, в них не было даже намека на шутку.

— Ладно, ладно. — Он расстегнул медный пояс, стянул иссеченные кожаные штаны и, оставшись в костюме Адама, огромный, блестящий от пота и крови, своей и чужой, поводя рельефными, словно у бодибилдера, мускулами, гордо подбоченился. Ну как, мол, есть чего отшибать?

Кролик Роджер, раздевшись, стоял скромно, за него говорила многообещающая надпись ниже пупка: «Работает круглосуточно».

— Вперед. — Усмехнувшись, Хозяйка ада сделала знак стражникам, и те, взяв автоматы на изготовку, погнали пленников к трибунам. Вскоре к ним присоединилась едва живая Женя Корнецкая, ноги ее подкашивались, по бедрам струилась кровь. Лицо, изъеденное разводами туши, окаменело, глаза были сухи и пусты — слезы кончились, с искусанных губ лишь изредка слетали стоны боли и унижения. Одна валькирия держала ее за волосы, вторая заламывала к голове связанные за спиной руки.

Беззвучно подъехал решетчатый, похожий на клетку на колесах электрокар. Забрав пленников и стражу, он юрко развернулся, нырнул в проход между трибунами и, надрывно гудя моторами, помчался по широкой, пробитой в каменном массиве галерее.

В лица пахнуло затхлым воздухом подземелий, побежали назад тускло горящие лампочки на стенах. Женя молча прижалась к Прохорову, она сильно дрожала, до боли сжав зубы, от нее пахло кровью, мочой и ржавым железом. Злобин незаметно, из-под опущенных ресниц, бросал косые взгляды на конвой, прикидывал дистанцию, выбирал момент, чтобы наверняка… Только наверняка не удавалось. Запоры были крепки, а автоматчики начеку. Они посматривали на пленников с уважением, бди ли, держали указательные пальцы на спусковых крючках. Прохорова все еще переполняла ярость, с грозной неотвратимостью тлела в душе, однако он тоже сдерживался, героических глупостей не делал, лишь на скулах катались желваки — хорошо смеется тот, кто смеется последним. Будет еще время показать себя. Обязательно будет.