Нелегалы 2. «Дачники» в Лондоне - [9]

* * *

Март 1955 года. В Центр поступил меморандум из Берна:

«На наш почтовый ящик пришло письмо с лондонским штемпелем. Условный текст письма свидетельствует о том, что «Дачники» приступили к выполнению первого этапа легализации».

На меморандум наложена резолюция красным карандашом с неразборчивой подписью:

«Для оказания практической помощи «Д» в организации коммерческого дела прошу командировать в Париж для встречи с ними тов. Перфильева К. Т.[18]».

Прежде чем Бену выехать в Париж, в Лондон был срочно направлен специальный курьер. В его задачу входило: заложить материалы в заранее подобранный легальной резидентурой тайник и возвратиться обратно. Как только он это сделал, Крогерам по другим каналам была доведена информация о необходимости в тот же день, в определенный час, обработать тайник за решеткой вентиляционного канала в мужском туалете кинотеатра «Одеон».

Зимние улицы Лондона в тот день мокли под холодным нудным дождем. Дул ледяной мартовский ветер. Подняв воротник плаща и застегнув верхнюю пуговицу, Питер выпрыгнул из автобуса на остановке Юстон-роуд, свернул на тихую Уоррен-стрит и, миновав ее, направился в сторону Лестер-сквера. Иногда он останавливался у витрин лавок и магазинов, чтобы установить, нет ли слежки. Не обнаружив ничего подозрительного, Питер спокойно, как ни в чем не бывало, направился к мрачной глыбе киногиганта со светящимися буквами «Одеон». Делая вид, что знакомится с его афишами, Питер еще раз проверился и, окончательно убедившись, что «хвоста» за собой не привел, купил билет в кино и вошел в холл. В условном месте увидел приколотую канцелярскую кнопку: она была именно того цвета, какого ей и надлежало быть. Обрадованный тем, что линия связи Москва — Лондон заработала, он прошел в кинотеатр, посидел минут двадцать, затем поднялся и, объявив, что фильм ему не понравился, со словами «чушь собачья», стал пробираться к выходу.

Выйдя из кинозала, Питер скорым шагом прошел к месту расположения тайника. Там тоже никого не было. Поэтому безо всяких предосторожностей он просунул руку в отверстие за решеткой вентиляционного канала, нащупал упаковку в целлофановой обертке, быстро извлек ее оттуда и, положив за пазуху, вышел в холл, а затем на улицу.

Питер был уверен, что за ним слежки не было. Но кто знает, возможно, наблюдение велось за курьером из Центра и теперь продолжает вестись и за ним, но более конспиративно, поэтому он вновь сосредоточился.

Тщательно проверяясь, Питер еще около часа бродил по мокрым улицам Лондона. Изрядно промокнув и продрогнув на ледяном ветру, он поставил в условном месте сигнал об изъятии тайника и лишь после того покинул центр города. Вернувшись домой, он развернул целлофановый сверток и удивился: в нем лежало большое кожаное портмоне бельгийского производства. Питер усомнился — ему ли предназначался этот сверток, поскольку в кармашках портмоне ничего не было. Тогда он распорол его с помощью ножа и извлек два совершенно новых канадских паспорта: один на имя Джеймса Цилсона со своей фотографией, другой на имя Джейн Смит с фотографией Хелен. В одном из паспортов была небольшая записка. В ней говорилось:

«Не забудьте поставить в паспортах личные подписи под фотокарточками; в случае выезда из Англии на Европейский континент переходите на резервные канадские паспорта. Самолетом пользоваться не рекомендуем: лучше всего плыть пароходом до Бельгии, а затем к месту назначения поездом…»

Среди других указаний было и такое: десятого апреля Крогерам необходимо выйти на связь в Париже у станции метро «Пирамид» с прибывающим из Центра связником. В словах пароля, который он должен назвать первым, вместо ключевого слова «Париж» должно стоять слово «Варшава».

Познакомив Хелен с поступившими из Москвы резервными паспортами и с содержанием записки, Питер решил, что в оставшиеся до встречи с представителем Центра полтора месяца необходимо все свои усилия направить на организацию коммерческого дела, чтобы можно было чем-то отчитаться за свою работу. Хелен согласилась с решением мужа. Пользуясь своим обаянием и изворотливым умом, она сумела за это время установить деловые отношения с семьей служителя церкви Святого Клемента и с его помощью получить церковный документ о благонадежности и рекомендацию, необходимую для обращения в крупнейший банк Великобритании — «Барклайз». Глава семьи — церковнослужитель познакомил ее с менеджером банка, и тот разрешил Крогерам пользоваться услугами его филиала на Стрэнде, расположенного рядом с создаваемой ими фирмой «Эдип и Медея». Он же помог им подобрать адвоката, хорошо знающего налоговую систему Англии, и бухгалтера для ведения финансовых дел.

* * *

Прибыв в Париж десятого апреля, Крогеры поселились в маленькой гостинице на Опера де Пари. На другой день в назначенное время они вышли к станции метро «Пирамид». Ровно в пять, как предписывалось условиями связи, Питер начал раскуривать трубку, ожидая подхода курьера из Центра. Минуло пять, шесть, семь минут, однако никто не подходил к ним. В последний раз осмотревшись по сторонам, Питер нежданно-негаданно заметил фигуру знакомого человека, одетого в добротный темно-серый габардиновый плащ и такого же цвета ворсистую шляпу. Он ничем не выделялся из окружающих его людей и шел прямо на них, размахивая журналом «Лайф» в левой руке. Это был Конон Трофимович Молодый. От внезапности его появления у Питера мелькнула подозрительная мысль: «А вдруг Арни не тот, за кого привыкли его считать в Центре? И появился он здесь, чтобы легче сдать нас тут, за пределами Советского Союза…» Его сомнения мгновенно рассеялись, когда Арни, широко улыбаясь и игнорируя все условности, заключил в объятия маленькую, хрупкую Хелен.