Некоторые парни… - [33]

Всей школе.

А что, если он сделал фотографии? Я не видела его телефон, но вдруг Йен установил его в шкафчике? Он может выложить их в Интернет, и тогда положение станет еще хуже, чем сейчас. Травля, ненависть, издевки, угрозы – они продолжатся. Мама уже удалила мой аккаунт на Фэйсбуке, а вместе с ним и все налаженные мной связи. Хотя какой от них толк, когда многие из этих знакомых присоединились к угрозам.   

Ты не должна была так напиваться! Ты сама напросилась!

Ты даже не помнишь, что случилось, и теперь рушишь чью-то жизнь. Угомонись!

Ты это заслужила!

Я их всех ненавижу. Никто из них мне не нужен.

Расправив плечи, подхватываю свою сумку, тихо пробираюсь из туалета к лестнице, спускаюсь к выходу, чтобы добраться до игрового поля прежде, чем кто-нибудь заметит мое отсутствие. Раздается свисток; я слышу приглушенные аплодисменты. Команда все еще на поле. Полагаю, Джереми решил прогулять.

Держись ближе к линии деревьев. Не выделяйся. Пригнись.

Таким путем я могу пробраться не дальше табло. Остальные части поля открыты – стоянка, зрительские скамейки, беговой трек. Я расстегиваю сумку, достаю камеру, использую зум-объектив, чтобы найти Зака.

Он стоит возле ворот, уперев руки в бока, со скучающим выражением на лице. Мое тело мгновенно реагирует при виде его – мышцы напрягаются, по венам разливается адреналин, ноги подгибаются, готовясь к побегу. Требуется последняя унция энергии, чтобы остаться на месте.

На улице пасмурно, в воздухе ощущается запах озона, отчего в носу щекотно. Но, думаю, я успею сделать несколько снимков до начала грозы. Отключаю вспышку, фотографирую Зака, когда он показывает средний палец одному из игроков, когда смеется над зрелищным падением своего товарища по команде, как он бросается за мячом. Длиннофокусный зум-объектив ловит довольно детальные изображения, однако среди них нет нужного мне. Следующий розыгрыш проходит грубо – клюшки взлетают, темпераменты закипают. И я чувствую сердцем. В такие моменты Зак показывает, какой он на самом деле. Давай же, давай! Зак выталкивает парня из голевой зоны; я держу палец на кнопке спуска затвора на всем протяжении их перепалки. Он должен быть здесь. Не узнаю точно, пока не загружу фото на компьютер, но я чувствую. Я сделала этот снимок. Я улыбаюсь, по-настоящему улыбаюсь, медленно лавируя между деревьями. Должен получиться хотя бы один достойный снимок, который я смогу использовать.

Заметив Джереми, бегущего из здания обратно на поле, замираю, затем резко выдыхаю. Слава Богу, мне не придется пересечься с ним. Он добирается до игровой зоны – знак, что мне пора пересечь стоянку, приоткрыть дверь достаточно широко, чтобы проскользнуть внутрь, и вернуться в женский туалет. Я мою руки, проверяю, не остались ли на одежде листья или древесные щепки; делаю глубокий вдох, выдыхаю, силой заставляю мышцы расслабиться. Интересно, смогу ли пробраться наверх в пустой кабинет и сделать несколько снимков из окна? От этих тайных вылазок у меня уже в груди болит. Вдалеке слышится первый раскат грома; я сразу напрягаюсь. Команда завершит тренировку. Вдруг Зак или Джереми придут за Йеном?

Снова слышу низкий голос, бормочущий за стеной. Господи! Они уже внутри? Но тон не тот. Не такой надменный и хвастливый, как у Зака. Тихий и успокаивающий. Он принадлежит Йену.

Открываю дверь, останавливаюсь в коридоре между уборными.

– Да… я хотел узнать примерную стоимость. Помятое крыло на Камри. Да… ага. Понятно… спасибо.

Раздается громкий возглас: "Черт!", за ним следует шумный пинок по дверце кабинки. Дерьмо! Нельзя, чтобы он обнаружил меня тут, пока я подслушиваю. Быстро иду дальше по коридору, спустя несколько секунд слышу шаги Йена у себя за спиной.

– Грэйс.

Останавливаюсь, скрещиваю руки на груди, бросаю на него свой самый свирепый взгляд.

– Что?

Йен морщится; приходится отдать ему должное за это. По крайней мере, он способен на раскаяние – в отличие от его приятеля Зака.

– Слушай. – Йен откидывает пряди волос с лица; его рука дрожит. – Я… эмм… извини за то, что случилось ранее. Это было очень некрасиво с моей стороны.

Забыв о том, насколько я взбешена, позволяю любопытству взять верх.

– Что именно было некрасиво? То, что ты меня поцеловал, или ужас на твоем лице, когда тебя чуть не застукали целующимся со мной? – Я взмахиваю руками.

– Вообще-то, и то, и то.

Что? Ошарашенная, просто смотрю на него с отвисшей челюстью.

– Я… эмм, ну, ты была так близко, и ты такая красивая. Наверно, я, вроде как, забыл, что мы не встречаемся, просто поддался порыву. Это неправильно, извини. – Он запинается, ерзает на месте. – Дверь открылась. Я решил, что Миранда и Линдси, скорее всего, вернулись для второго раунда и не хотел, чтобы они начали изводить тебя из-за меня, поэтому отстранился.

Ого, погодите-ка. Йен это сделал ради меня, не ради себя? Он мне лапшу на уши вешает. Никто бы так порядочно не поступил. Я изучаю его лицо, ищу намеки на то, что Йен думает на самом деле, но ничего не нахожу. Его выражение соответствует словам. Офигеть, он искренен. Но я не такая везучая, поэтому, что мне делать, черт возьми?

– Ладно. Наверно, я просто… пойду туда. – Йен смотрит на меня недоумевающе, после чего отходит к тележке. Я же по-прежнему не могу поверить в то, что сейчас услышала. Мои губы хотят улыбнуться, и я понимаю почему.