В комнату вошел упитанный человек средних лет, с короткой стрижкой, набыченным взглядом, золотой цепью на шее и сотовым телефоном в руке.
- Hу, как мой оболтус? - он повернулся к мальчику. - Ты все понял? - Да папа. Все было очень интересно! - Шо, внатуре? - Конечно пап! - Ладно, братан. - бульдожья морда толстяка снова повернулась к иновселенцу, - Короче, чтобы завтра не опаздывал. Меня не будет, я завтра в банке, сами без меня с вашей физикой разберетесь. Существо отвесило поклон и исчезло. - Hу, че сынок? Hе будешь больше жаловаться, что Ивановы круче репетиторов свой девчонке нанимают? Подумаешь, ихней Галке дает уроки музыки сам Ростропович... Тоже мне, Страдивари... Мы им еще утрем нос! По какому предмету у тебя еще тройка? - По информатике. - Ах да. Я тут корешов поспрашивал, так они сказали, что самый крутой по этому делу какой-то Билигейтс. Щас немного отдохни, через пол-часа этот Билигейтс будет тебе информатику объяснять. Я за ним уже послал. А пока иди погуляй, с ребятами оттянись, расслабься. Мальчик радостно выбежал из комнаты, а его отец сел на стул, и внезапно расчувствовавшись, тыльной стороной руки, с зажатым в ладони сотовиком, вытер случайную набежавшую в уголок глаза слезу. - У нас ничего этого, е-мае, не было, так пусть, блин, хоть дети наши нормально поживут. Все лучшее, внатуре, детям!
январь 1999 г.
