Неизвестный - [64]

— Во сколько вы уехали к родителям в воскресенье? — осторожно продолжил он.

— После того, как вы к нам заезжали. Стаффан вернулся домой около семи, мы ещё были дома. А уехали, наверное, около восьми, — ответила она и громко высморкалась.

— Чем занялись по приезде в Югарн?

— Устроились в гостевом домике у родителей, посмотрели телевизор и легли спать.

— А в понедельник?

— Мы с мамой и детьми провели весь день на пляже. Погода была чудесная.

— А вечером?

— Делали барбекю, сидели во дворе, пили вино. После ужина дети остались с бабушкой и дедушкой смотреть фильм. А я поехала в паб, там играла моя любимая группа — «Смаклёса». Решила расслабиться после всего, что случилось.

— Вы поехали одна?

— Да.

— А кто-нибудь может подтвердить, что вы были в пабе?

— Не знаю. Разве что бармен? Мы с ним знакомы.

— Имя назвать можете?

Сюзанна Мельгрен задумалась:

— Стефан. Его зовут Стефан.

— А фамилию?

Она отрицательно покачала головой.

— Сколько времени вы провели там?

— Сначала слушала выступление. Группа играла часа два, не меньше. Народ вовсю разошёлся и начал заказывать песни. Потом я пошла посидеть на улице с бокалом вина, вечер был такой тёплый, и мне хотелось побыть одной. В общей сложности получается часа три.

— Во сколько пошли домой?

— Ой, дайте подумать. Наверное, в десять или одиннадцать.

— И тоже одна?

— Верно.

— Мой вопрос покажется вам странным, но какой у вас размер обуви?

Сюзанна с удивлением посмотрела на комиссара:

— Тридцать девятый.

Среда, 28 июля

Проснувшись поутру, Кнутас захотел поскорее выяснить, подхватили ли новость об убийстве Мельгрена газетчики. Ждать, пока он придёт на работу, терпения не хватило. Он молился о том, чтобы СМИ и сейчас ничего не пронюхали о ритуальном характере убийств. Накануне вечером телефон комиссара стал буквально разрываться сразу после выпуска «Региональных новостей», в котором Юхан Берг, сославшись на два сомнительных источника, сообщил, что жертв связывали любовные отношения. Чувство самосохранения заставило Кнутаса отключить мобильный уже после третьего звонка. Единственный, на ком лежала обязанность быть доступным для СМИ, — это Ларс Норби. Прошлым вечером у Кнутаса состоялся с ним долгий разговор, и в результате они приняли решение, какие сведения можно разгласить, а какие следует скрыть. К последним относилась информация о возможной любовной связи между Мартиной Флохтен и Стаффаном Мельгреном. В шесть утра комиссар прослушал новостную программу Шведского радио «Эхо», где, к счастью, ни слова не говорилось о ритуальном убийстве и отношениях между жертвами. Затем он сел за компьютер и стал просматривать интернет-версии газет. Увидев передовицы вечерних газет, комиссар вздохнул.

Оба издания вынесли на первую полосу две крупные фотографии — Мартины Флохтен и Стаффана Мельгрена. В одной газете вокруг снимков даже нарисовали красное сердечко.

«Этого просто не может быть!» — подумал Кнутас, кликнув на следующую страницу. Прочитав заголовки, он нахмурился: «Жертвы любви», «Полиция расследует убийство из ревности». Статьи были полны разнообразных спекуляций на злободневную тему. Всё было в основном построено на информации, прозвучавшей во вчерашнем сюжете «Региональных новостей». Расследованию был нанесён колоссальный вред, и комиссар недоумевал, кто же помог Юхану Бергу раскопать такие сведения. Часы показывали половину седьмого утра, но это не смутило Кнутаса, и он набрал номер телефона репортёра.

— Кем ты себя возомнил, чёрт побери?! — грозно спросил он, когда на том конце трубки послышался заспанный голос Берга.

— А кто говорит? — вызывающе ответил Юхан.

— Комиссар полиции Андерс Кнутас, не узнал? Что ты себе позволяешь, включая такую деликатную информацию в репортаж, не посоветовавшись прежде со мной? Ты вредишь расследованию, это ты понимаешь?

— Я за твоё расследование ответственности не несу. Сведения подтверждены источниками и представляют большой интерес, поэтому мы, конечно, их включили в выпуск. В течение всего трёх недель происходит два убийства, и тут оказывается, что у жертв был тайный роман. А народ напуган до смерти, потому что преступник всё ещё на свободе. Разве можем мы держать в секрете информацию, которая настолько интересна нашим зрителям?! — Юхан едва сдерживался.

— Но это ведь влияет на мою работу! Каким образом, по-твоему, нам ловить преступника, когда секретная информация непрерывно сливается в прессу? Мы же не шутки здесь шутим, а расследуем двойное убийство, в худшем случае речь идёт о серийном убийце! — Кнутас распалился и говорил всё громче.

— Видишь ли, я тоже делаю свою работу, — сдержанно парировал Юхан. — Я не могу скрывать от общественности важную информацию в интересах следствия. Вы занимаетесь своим делом, я — своим. Прости, не могу дольше с тобой разговаривать. — К великой досаде комиссара, Юхан бросил трубку.

После разговора с репортёром Кнутаса трясло от возмущения. Со второго этажа спустилась жена.

— Звонишь кому-то в такую рань? — удивлённо спросила Лине и взъерошила мужу волосы.

— Чёртов журналюга! — прорычал комиссар, швырнув трубку, и пошёл за пиджаком, забыв о том, как жарко на улице.