Неизвестный Сталин - [267]
Специальных книг по точным наукам Сталин не читал и не выписывал. Но научно-популярных изданий выписывал и читал много. Одну из таких книг — «Завоевание природы» Б. Андреева — Сталин не только прочел, но и подарил своему сыну Якову к 20-летию с просьбой обязательно ее прочесть.
Известный израильский славист Михаил Вайскопф опубликовал в 2001 году 400-страничное критическое исследование литературного языка и стиля самого Сталина[672]. Эпиграфом к одной из глав своей книги автор в насмешку поставил слова М. И. Калинина из его беседы с начинающими писателями о том, что лучше всех знает русский язык Сталин. Здесь же приведены и слова Анри Барбюса, который назвал «настоящим литературным шедевром» доклад Сталина об итогах Первой пятилетки. М. Вайскопф оспаривает эти оценки и приводит много примеров стилистически не слишком грамотных фраз из выступлений и статей Сталина. Но Сталин не был писателем и не претендовал на литературную славу. Его выступления и статьи были достаточно четкими и понятными, хотя в них и можно найти немало разного рода погрешностей с точки зрения строгих норм литературной речи.
Вайскопф заходит слишком далеко в своих оценках Сталина как читателя. Анализируя приводимые в речах и докладах Сталина цитаты из художественных произведений, М. Вайскопф соглашается с мнением А. Авторханова и Д. Волкогонова об очень ограниченном знакомстве Сталина с шедеврами мировой и отечественной литературы. Неоднократно ссылается М. Вайскопф и на «отлично информированного Б. Бажанова». Если верить автору книги «Писатель Сталин», то его герой хорошо знал только книги Гоголя и Салтыкова-Щедрина, рассказы молодого Чехова и басни Крылова, но почти не знал романов Достоевского, Тургенева, Л. Толстого, даже Горького. Однако нельзя судить о литературной эрудиции политика и оратора по приводимым им цитатам. Ясно, что сатирики и баснописцы будут всегда стоять в политической публицистике вне конкуренции. Сталин хорошо знал, например, Мопассана и Бальзака, но никогда их не цитировал.
Во второй половине 1920-х годов Сталин читал все главные сочинения советских литераторов, изданные в СССР. Он был внимательным читателем всех «толстых» литературно-общественных журналов: «Октября», «Нового мира», «Красной нови». Любил и журнал «Огонек», просматривал «Крокодил». Сталин получил и прочел отдельно изданные книги А. Фадеева и Д. Фурманова, Б. Пильняка и И. Бабеля, А. Серафимовича и А. Толстого, М. Шагинян и И. Эренбурга. Ему очень понравилась «Аэлита» А. Толстого и поэмы В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!». В 1928–1929 г. Сталин прочел первые две книги «Тихого Дона» М. Шолохова и отнесся к этому роману одобрительно, проигнорировав критику Шолохова со стороны многих рапповцев. В 1920-е годы авторитет Сталина был уже очень велик, но не абсолютен, и он открыто не вмешивался в литературные дела. Его высказывания не были категоричны и обязательны к немедленному исполнению. Но он не скрывал и своих симпатий или, наоборот, антипатий.
В 1928–1930 гг. Сталин встречался в Кремле с А. Фадеевым и Л. Авербахом, А. Аросевым и А. Воронским. 28 ноября 1930 года состоялась первая встреча Сталина с Михаилом Шолоховым. Сообщения о каких-то встречах Сталина в середине 1920-х годов с Маяковским, Пастернаком и даже с Есениным подтверждения нигде не получили. На общей встрече Сталина с редакторами «толстых» журналов 19 ноября 1930 года были Ф. Панферов, Л. Фадеев и Л. Авербах. В феврале 1929 года по просьбе Лазаря Кагановича Сталин встретился с группой украинских писателей. Сталин говорил об общих проблемах национальной и языковой политики, но также давал оценки отдельным писателям. Он, например, назвал попутчиками и «липовыми коммунистами» Бориса Лавренева и Всеволода Иванова, но тут же отметил, что они приносят советской литературе больше пользы, чем десять или двадцать писателей-коммунистов, у которых «ни черта не выходит». «Безусловно чужим человеком» Сталин называл «этого самого всем известного Булгакова», добавив, однако, что и Булгаков «безусловно принес все-таки пользу». Как известно, пьесу М. Булгакова «Дни Турбиных» Сталин смотрел во МХАТе много раз. Но он не мог смотреть такие, например, пьесы из западной классики, как «Женитьба Фигаро», объявляя ее «пустяковой и бессодержательной вещью», «шутками дармоедов-дворян и их прислужников»[673]. Вообще к пьесам и к театру Сталин относился тогда более внимательно, чем к романам и журналам. Сталин выписывал в 1920-е годы и все главные мемуарные издания русской эмиграции, а из эмигрантских журналов — «Современные записки».
Из марксистских и партийно-политических журналов Сталин регулярно читал «Большевик», «Пролетарская революция», «Спутник агитатора», «Под знаменем марксизма». По ним Сталин внимательно следил за развернувшейся в конце 1920-х годов не слишком продуктивной дискуссией между двумя школами советских философов — группой «диалектиков», возглавляемой А. Дебориным, и группой «механистов», возглавляемой И. Степановым. Впрочем, вмешательство Сталина в эту дискуссию и его встреча с членами бюро партийной ячейки Института красной профессуры М. Митиным и П. Юдиным привела к крушению обоих враждующих групп и завела философию марксизма в нашей стране в такой тупик, из которого она так и не смогла выбраться.
