Неизвестный Сталин - [215]

Недовольство Сталина было связано с отсутствием ясной картины всего международного сионистского заговора. Не было и убедительных доказательств вины именно врачей-евреев, хотя к этому времени были арестованы десять профессоров-евреев. Поскольку их показания добывались с применением физических методов следствия, холодных камер, бессонницы, металлических кандалов и простых избиений, началась характерная для таких случаев цепная реакция ложных вынужденных показаний, в которые попадало множество новых имен. Это было неизбежно, так как у врачей-профессоров были врачи-ассистенты; диагнозы и курсы лечения в Кремлевской больнице всегда назначались врачебными консилиумами и в сложных случаях приглашались лучшие эксперты из Академии медицинских наук, а иногда и зарубежные консультанты. Если жены арестованных врачей тоже были медиками, арестовывали и жен, а иногда и других членов семей.

В настоящее время архивы бывшего МГБ открыты для историков и протоколы допросов арестованных врачей подробно цитируются в ряде исследований, посвященных «делу врачей», антисемитизму или политике Сталина в послевоенный период. Недавняя книга Джонатана Брента и Владимира Наумова по истории «дела врачей» почти целиком основана на попытке анализа ранее секретных протоколов следствия, развернувшегося в конце 1952 года[516]. Владимир Наумов как член специальной «Президентской комиссии» по реабилитациям жертв сталинских репрессий имел прямое отношение к рассекречиванию архивных документов МГБ.

Однако ознакомление с архивными версиями таких протоколов показывает, что они не представляют собой первичных документов, записанных в ходе допросов, а являются достаточно произвольными «резюме», соответствующими разрабатывавшемуся «сценарию». Допросы чаще всего проводились ночью, и истощенные пытками и бессонницей люди были готовы подписывать любые, самые фантастические самооговоры. Для примера можно процитировать выдержку из протокола допроса арестованного Виноградова Владимира Никитича, протокол хранится в архиве ФСБ РФ. Допрос вел старший следователь МГБ СССР майор госбезопасности И. Меркулов. Допрос был начат в 23 часа 20 минут 6 декабря 1952 года и закончен в 4 часа 20 минут 7 декабря. Он продолжался, таким образом, пять ночных часов. Между тем весь текст протокола, перепечатанный с заметок следователя уже после допроса, умещается на двух страницах и состоит из четырех вопросов и четырех ответов, которые явно подсказаны самим следователем:

«Вопрос. На штатных должностях в Лечсанупре Кремля с какого времени вы работали?

Ответ. С 1934 года. Разновременно я занимал должности заведующего терапевтическим отделением, главного терапевта и профессора-консультанта.

Вопрос. Используя это положение, привели лечебную работу в системе Лечсанупра к развалу?

Ответ. Организация лечения больных в Лечсанупре Кремля действительно была поставлена преступно. Лица, занимавшие в Лечсанупре руководящие посты, и прежде всего Егоров, я, Василенко, Очкин, Попова не заботились о налаживании лечебной работы… Егоров, я и целый ряд других профессоров, чтобы создать видимость благополучия в Лечсанупре, занимались в некоторых случаях подтасовкой и извращением фактов: ставили диагностику задним числом, заставляли врачей-кардиографов подгонять заключения по электрокардиограммам под клинический диагноз, нарушали больничный устав и т. п.

Вопрос. Вы создавали условия, при которых вам легче было бы творить свои вражеские дела?

Ответ. Сложившаяся по нашей вине обстановка в Лечсанупре являлась благоприятной для проведения преступной деятельности со стороны враждебных элементов. Признаю, что и я вместе с моими сообщниками использовал эту обстановку в своих преступных целях.

Вопрос. Каких именно?

Ответ. Я имею в виду применение мною и моими сообщниками преступных методов в лечении Щербакова и А. А. Жданова, а также мое преступное отношение к лечению А. А. Андреева»[517].

Профессор В. Н. Виноградов был арестован 4 ноября 1952 года и через месяц, после многочисленных избиений и пыток, подписывал уже любые показания. Приведенный здесь «протокол» был одним из десятков на разные темы и по разным «сценариям», сионистским, «американским» и даже «британским». В итоге Виноградов был представлен в «деле врачей» как завербованный именно английской разведкой. «Сионистская» группа, возглавлявшаяся якобы профессором М. С. Вовси, впоследствии была объединена с «английской» и по фантазии следователей планировала убийство Сталина, причем не только через неправильное лечение, но и прямым нападением на его машину при ее выезде из Кремля.

Сталин, безусловно, спешил быстро закончить это «дело», но явно не знал, как это можно сделать. Судя по материалам следствия и спискам подозреваемых, все «дело врачей» оказалось очень большим и в начале декабря 1952 года только разворачивалось. Между тем здоровье самого Сталина продолжало ухудшаться, и ему было трудно осуществить те преобразования партийного и государственного аппарата, которые начались на XIX съезде КПСС. Новая структура власти еще не была сформирована, и ни в ноябре, ни в декабре Президиум ЦК КПСС ни разу не был собран даже для определения собственных полномочий.