Неизвестный партнер - [9]

– Конечно, мне страшно, – призналась Венке. – Так страшно, что меня даже мутит. Может, ваше присутствие, наоборот, поддержит меня.

– Ты скажешь! – воскликнул Бертелсен. – А вообще-то я не прочь побывать в настоящем замке, – прибавил он.

– Мне самой не терпится поскорее его увидеть! – призналась Венке.

Она сказала Слону, что у нее есть обратный билет на паром, и он во что бы то ни стало хотел купить ей билет из Италии до Фредериксхавна. Но она отказалась. Тогда он решил потихоньку положить деньги ей в сумку. Только к деньгам надо приложить записку, а то еще обидится. Она ведь очень гордая, а он больше всего на свете боялся навлечь на себя ее гнев. Но и допустить, чтобы его девушка голосовала на обратном пути, он тоже не мог. Харри не очень-то разбирался в делах наследства, знал только, что скоро это не делается. А Венке не собиралась сидеть в Фодже, пока будет длиться эта волокита. Может, она рассчитывает на аванс в счет наследства? Ведь она единственная законная наследница Веры Кантани. Нет, на всякий случай он положит ей в сумку немного денег.

Почувствовав, что его клонит ко сну, Слон откинулся на жесткую спинку сиденья. Отыскав руку Венке, он закрыл глаза.

– Скоро Пескара, – сказал Бертелсен.

Слон встрепенулся, после недолгого сна он чувствовал себя бодрее.

– Давайте сделаем остановку, – предложила Венке.

– Зачем? – спросил Бертелсен.

– Мне надо позвонить тете. Не могу же я нагрянуть к ней без предупреждения, да еще в сопровождении четырех кавалеров!

– Ты знаешь ее номер? – зачем-то спросил Слон.

Венке кивнула.

– А по-итальянски ты говоришь? – спросил Бертелсен, бросив на нее косой взгляд.

– Несколько фраз я выучила, – ответила она. – Сказать скажу, а вот то, что мне будут говорить, боюсь, не пойму.

– Да, английского в Италии никто не знает, на это нечего рассчитывать, – заметил Бертелсен, сам не знавший ни одного языка, кроме норвежского, да и тот с грехом пополам. – Что же ты станешь делать, если они тебя не поймут?

– Когда не поймут, тогда и буду думать. А сейчас мне и без того тошно.

В тот вечер на шоссе Е-2 было довольно оживленно. То и дело их ослеплял свет встречных фар. Чувствовалось, что они приближаются к Бриндизи, крупному узловому пункту Южной Италии.

Было прохладно. Венке надела тонкую шерстяную кофточку поверх цветастого шелкового платья, в которое она нарядилась, как только они миновали итальянскую границу. Черные туфли на каучуке уступили место «золотым» босоножкам на высоком каблуке. Ступни и пальцы у Венке были очень красивые. Ногти на ногах и на руках были покрыты лаком под цвет помады.

Венке бил озноб, но, когда Слон взял ее за руку, рука оказалась влажной от пота.

– Господи, уж не заболела ли ты?

Венке покачала головой.

Он потрогал ее лоб. Лоб тоже был влажный.

– Да у тебя температура! Ты больна!

– Раз температура, значит, больна! – резонно заметил Бертелсен.

– Заткнись! – беззлобно бросил Слон. – Венке, если у тебя что-нибудь болит, ты должна сказать мне об этом!

– Может, у нее аппендицит? – равнодушно предположил Бертелсен.

– Да нет же, у меня ничего не болит!

Во всяком случае, это не аппендицит, аппендикс у нее уже вырезан. Слон сам видел шов.

– Перемена климата. Необычная еда, – спокойно продолжал Бертелсен.

– Да замолчишь ты когда-нибудь или нет! – Слон начал терять терпение. – Венке, тебе нужно к врачу! Вдруг это какой-нибудь вирус…

– Не говори глупостей, Харри! Просто я очень нервничаю.

Она достала из сумки флакон с одеколоном, который Слон купил ей в ФРГ. Это был самый маленький флакончик во всем магазине и единственный, который она разрешила ему ей подарить. А ему хотелось накупить ей всего: новую сумку, туфли, блузку, которой она восхищалась на витрине, смешную шапочку, приглянувшуюся ей, и еще тысячу вещей, но Венке разрешила ему купить только этот флакончик, стоивший пять с половиной марок. Странная девушка. Слон первый раз видел, чтобы девушка отказывалась от подарков.

– А чего ты так нервничаешь? Люди старятся и умирают, это естественно. К тому же свою тетку ты почти не знаешь, чего тебе о ней горевать. – Слон, как мог, старался успокоить Венке.

Когда все это останется уже позади, я до конца жизни буду заботиться о ней. Буду ей опорой и защитой.

А как обрадуется мама!

Больше она не будет приставать ко мне, чтобы я женился.

У нее будут внуки!

Венке сказала, что хочет иметь не меньше двоих детей.

Ради Венке я постараюсь найти другую работу, чтобы не уезжать от нее надолго.

– А может, Венке нервничает оттого, что на самом деле ее тетка живет вовсе не в замке?

Резкий ответ вертелся у Слона на языке, но он сдержался. Бертелсен так говорит просто от зависти. Сам он живет в старой развалюхе без канализации, без ванны, уборная во дворе. Вот его и заело, что кто-то живет в замке.

Не доезжая до Пескары, они остановились на стоянке для трейлеров. Слон с Венке направились к телефонной будке.

– А ты сможешь разобраться в итальянской телефонной книге? А монеток у тебя хватит?

Раскосые глаза Венке озарились улыбкой.

– Спасибо, Харри, спасибо! У меня все есть.

Он встал поодаль, чтобы не стеснять ее во время разговора. Однако глаз с будки не спускал ни на минуту. Он стоял в тени, но возле будки горел фонарь. К будке подошел какой-то подозрительный тип, и Слон весь подобрался, но тот прошел мимо, даже не взглянув на Венке. И все-таки Слон подошел поближе к будке, чтобы в случае нужды сразу прийти Венке на помощь. Губы Венке шевелились, значит, она дозвонилась. Вот она достала из сумки блокнотик и что-то записала. Потом бросила в автомат еще несколько монет и продолжала разговаривать. Слона вдруг поразила мысль, как Венке может так долго говорить, если по-итальянски она знает всего несколько фраз. Или ей повезло и в замке кто-то говорил по-английски?