Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - [9]

Салтыков-Щедрин М. Е. Собрание сочинений: в 20 т. М.: Худож. лит., 1965–1977, с указанием тома и страницы в тексте.

Укажем также полные выходные данные книг, отсылки к которым многократно используются в комментариях:

Литературное наследство. Т. 13–14: Щедрин. Кн. 2. М.: Жур.-газ. объединение, 1934.

М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников: в 2 т. / Воспоминания собрал, подгот. к печати, комментировал и написал вступ. статью С. А. Макашин. М.: Худож. лит., 1975.

М. Е. Салтыков-Щедрин и его современники. Энциклопедический словарь / Сост. и ред. Е. Н. Строганова. СПб.: Росток, 2021.

Макашин С. Салтыков-Щедрин. Середина пути. 1860–1870-е годы. Биография. М.: Худож. лит., 1984.

Макашин С. Салтыков-Щедрин. Последние годы. 1875–1889. Биография. М.: Худож. лит., 1989.

В книге использованы фотоматериалы, предоставленные Институтом русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук и Тверским государственным областным музеем, а также работы М. В. Наумова, 1981 г. р., г. Киров (Вятка): «История одного города. Голодный город». 2015 г., х./а., 60×50, «Как Салтыков Щедрина в Крутогорске повстречал». 2016 г., х./а., 60×50, «История одного города. Подтверждение покаяния. Заключение». 2015 г., х./а., 60×50.

Е. Н. Строганова

Бесцензурные тексты М. Е. Салтыкова

Михаил Евграфович Салтыков Фотография С. Л. Левицкого, середина 1860-х гг.

Эпистолярные анекдоты из «мушкетерских» писем

«Компанией мушкетеров» Салтыков называл тех людей, с которыми был близок во второй половине 1870-х – начале 1880-х гг. и проводил свой досуг: гурманские обеды, игра в карты, посещение театра. В их числе был известный либеральный деятель 1850–1860-х гг., присяжный поверенный Алексей Михайлович Унковский; инженер путей сообщения, карточный партнер Александр Николаевич Ераков; юрист и поэт Александр Львович Боровиковский; член Петербургского окружного суда, гласный петербургской думы Владимир Иванович Лихачев и некоторые другие. Непременное содержание их досуга составляла карточная игра, но, разумеется, не этим определялись приятельские привязанности Салтыкова. С. А. Макашин писал, что дружеское общение писателя питало его творческую фантазию, давая материал «для сатирической разработки типа „русского культурного деятеля“ из верхушки либерально-буржуазного общества». В общем и целом это так. Но неверно было бы предполагать, что Салтыков в своем дружеском окружении только черпал материал для художественных картин. Ближайшими знакомыми писателя были люди, способные его понимать, чьим мнением он интересовался и дорожил, – свои люди, с которыми существовал единый язык общения. И именно эта сторона дружеских взаимодействий Салтыкова прочитывается в его письмах.

«Мушкетерскими» в ближайшем смысле следует называть письма, адресованные членам «компании мушкетеров», но мы используем это именование расширительно, включая сюда все письма Салтыкова, содержащие шуточные рассказы и реплики, не предназначенные для печати. Эти письма к A. M. Унковскому, А. Н. Еракову, А. Л. Боровиковскому, В. П. Гаевскому, И. В. Павлову и др. отличает свой код, выделяющий их как особый пласт в салтыковском эпистолярном наследии. Признаками этого кода можно считать языковую раскованность, нетабуированность, свободное использование некодифицированной, в том числе и обсценной, лексики, «раблезианский» юмор, нередко эротического свойства. Действующими лицами шуточных историй оказывались друзья Салтыкова и некоторые симпатичные ему люди (Унковский, Ераков, А. Н. Островский, И. С. Тургенев), а также лица, к которым он испытывает явную антипатию (К. П. Победоносцев, Т. И. Филиппов и др.). За каждым из них закрепляются определенные признаки и характеристики: изображению Еракова сопутствуют эротические мотивы, Островского отличает «благообразие», Тургенева – «благовоспитанность», доминантой рассказа о Победоносцеве становятся противоестественные сексуальные наклонности, в рассказах же об Унковском акцентированы наклонности «естественные»: эротизм, чревоугодие, сквернословие. Такого рода рассказы сам Салтыков называл «анекдотами». Кроме анекдотов в письмах есть также тексты, обладающие иными жанровыми признаками. К ним относятся сказки «Архиерейский насморк», «Сенаторская ревизия» и «переписка» императора Николая Павловича с Поль де Коком, которые С. А. Макашин определил как «эпистолярные сатирические миниатюры». Это удачное обозначение может быть применимо и ко всем остальным текстам, что не отменяет необходимости видеть жанровые различия между ними и признавать, что основным видом «эпистолярной сатирической миниатюры» у Салтыкова был анекдот.

Понятие «литературный анекдот» отграничивает анекдот как культурный феномен, по функции близкий мемуару и составляющий часть «малой истории», от анекдота бытового, фольклорного. Однако под пером некоторых авторов анекдот становится и литературным жанром, как, например, цикл анекдотов Хармса о Пушкине или же псевдохармсовский цикл о русских писателях. Творцом именно таких литературных анекдотов был Салтыков.

Эпистолярные анекдоты Салтыкова отвечают одному из исконных признаков анекдота как «первичного» жанра: героями придуманных им историй являются реальные лица, курьезные же случаи, происходящие с ними, основаны не на фактическом, а на психологическом правдоподобии (В. Э. Вацуро). Иронизируя и злословя, Салтыков обыгрывает не только бытовые привычки, интересы и занятия, личные привязанности известных в свое время людей, чьи имена остались в истории русской культуры и общественной жизни, но также и те институции, с которыми ассоциируются эти имена. Его суждения о современниках и современности пристрастны, но всегда имеют под собой определенные основания. Анекдот, представляющий собой «текст в тексте», помещен в соответствующую эпистолярную раму и в каждом случае по-своему соотносится с ней, обладая, однако, свойствами изолированности и завершенности. Каждый анекдот, как правило, имеет пограничные приметы, хотя они не всегда бывают отчетливо выражены. К таким приметам относятся начальные формулы (вроде «кстати о…») и финальные пуанты (см., например, в анекдоте о Победоносцеве заключительную реплику: «А на другой день все либералы говорили: и не то еще будет, ежели доступ на высшие курсы будет для женщин затруднен»). Степень автономности анекдота от контекста различна в каждом конкретном случае. Так, письма к Боровиковскому часто строятся как серия известий об общих знакомых, своего рода отчет или сводка событий, что определяет каскадный принцип соединения – нанизывание различных историй, порой развивающих одну тему, венцом которой становится кульминационный анекдот.