Неизвестный Филби - [38]

Фото из архива Руфины Пуховой-Филби

Михаил Богданов, полковник СВР в отставке, исполнительный директор Фонда памяти Кима Филби. Он — ученик знаменитого советского разведчика и один из немногих, кто посещал Школу Филби. Михаил Богданов перевел на русский язык «Неоконченные мемуары» Кима Филби и другие его работы, является автором многочисленных статей и выступлений о наставнике, которого знал на протяжении многих лет и который немало сделал для становления его как разведчика.

Фото из открытых источников

Награды Кима Филби за службу в советской разведке. Фото с выставки «Ким Филби в разведке и в жизни» в Доме Российского исторического общества, организованной совместно с Музеем современной истории России, при поддержке Фонда «История Отечества», октябрь 2017 г.

Руфина Пухова-Филби на открытии мемориальной доски Киму Филби на здании Пресс-бюро СВР, Москва, 2010 год.

В торжественной церемонии открытия мемориальной доски приняли участие директор СВР России Михаил Фрадков, вице-премьер Сергей Иванов, ветераны Службы внешней разведки.

Фото из открытых источников

Михаил Богданов ДОДУМЫВАЯ ЗА КИМА… Из интервью российской и зарубежной прессе в 2012–2020 годах

Так уж сложилось по жизни, что в статусе одного из немногих россиян, лично знавших Кима Филби, мне на протяжении последних десятилетий по просьбам журналистов и слушателей лекций многократно приходилось отвечать на вопросы, затрагивающие самые деликатные уголки его личности. Рискуя каждый раз оказаться в роли такого вот интерпретатора, все же пытался объяснять его мотивы и поведение. Ниже предлагаю вниманию читателя подборку ответов из интервью, которые давал различным изданиям, отечественным и зарубежным, в период с 2012 по 2020 год.

— Расскажите, пожалуйста, в какой мере Ким Филби владел различными научно-техническими знаниями, которые могли бы ему пригодиться для более эффективной разведывательной работы?

— В рамках разведки давно существует специализация. Уже в то время существовал подбор специалистов по различным направлениям — политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая разведка. Для последней как раз и набирают людей, имеющих, как минимум, базовое высшее техническое образование. Например, насколько мне известно, легендарные разведчики-атомщики в большинстве своем заканчивали технические вузы, потом они дополнительно изучали свою более узкую, например, ядерную тематику. А вот филологу было бы, вероятно, нереально освоить эту тему на профессиональном уровне.

Что касается Филби, как и других членов Кембриджской пятерки, они были задействованы в основном в политических аспектах разведдеятельности. В тех отделах, где работал Филби, вряд ли можно было добыть сами чертежи атомных реакторов или секретные формулы. Скорее всего, там были важные документы, оценивающие мощь атомного оружия, варианты его применения и т. д. Конечно, Филби, не будучи специалистом, мог вынести и какой-то малозначащий документ. Но опыт и чутье разведчика ему подсказывало: если тот или иной документ прошел через определенные экспертные инстанции, то даже без знания технических деталей было понятно, что это — не пустышка, а ценная информация.

Кстати, все члены Кембриджской пятерки получили гуманитарное образование. Но тот же Энтони Блант, например, выдвигал технически новаторские идеи в области ведения наружного наблюдения, которыми, как говорят, в британской контрразведке пользовались долгие годы. А в то же время Джон Кернкросс, наоборот, от технических вопросов настолько дистанцировался, что даже автомобиль не научился водить как следует, и был беспомощен во многих бытовых вопросах.

— Ким Филби о себе писал: «Не привык работать с женщинами». Как он сам это объяснял?

— На эту тему мы никогда не беседовали. Поэтому договоримся сразу: все сказанное мною не более, чем гипотетические догадки на основе того, что я знаю о Филби.

У Кима к женщинам было самое уважительное отношение. Но, вероятно, он, как джентльмен, считал, что женщин не стоит впутывать в «шпионские дела». История разведки свидетельствует, что в этой работе представительницы прекрасного пола вели себя по-разному: кто-то обладал повышенной интуицией, а некоторые дамы, наоборот, при элементарных трудностях засыпались. Ким очень мало говорил о своем первом браке с австрийской коммунисткой по имени Литци. Тогда, в начале 1930-х годов, они вместе выполняли сложные секретные поручения. В Австрии, где к власти приходили фашисты, они спасали коммунистов, вывозили из страны евреев. Он и саму Литци спас, женившись на ней, чтобы она могла выехать в Великобританию. Полагаю, что Ким считал женщину обременительным грузом при критических обстоятельствах. Как раненного в бою: или себя спасай, или его, но при этом риск погибнуть тебе самому многократно возрастает.

— А почему сотрудницы с Лубянки, высококлассные советские разведчицы Модржинская и Рыбкина-Воскресенская так предвзято, так недоверчиво относились к Филби?

— Это в значительной мере было характерно для многих работников советской разведки тех лет. Причем предвзято и недоверчиво они относились не только персонально к Филби, но и ко всей Кембриджской пятерке. Порой говорили: «Слишком тут все хорошо, слишком гладко, чтобы это было правдой». Хотя сведения, получаемые от этой «пятерки», и особенно от Филби, были необычайно ценными еще с 1930-х годов. Надо сказать, что тогда товарищ Сталин к немцам вообще относился гораздо лучше, чем к британцам, постоянно подозревая последних в различных кознях и патологической нелюбви к России. В какой-то мере это мнение Сталина передавалось и ниже по инстанциям.