Неизвестные трагедии Первой мировой - [10]
Однако же ларчик открывается просто. В октябрьских боях на Козеницком плацдарме (под Ивангородом) 3-й Кавказский корпус понес громадные потери. Что же касается самого 84-го пехотного Ширванского полка, то в ходе боев был тяжело ранен и взят в плен командир полка, убиты все командиры батальонов, всего же офицерский состав полка потерял более половины офицеров. К ноябрю 84-й полк подошел в чрезвычайно ослабленном кадровом отношении, что и позволило совершиться таким неприглядным инцидентам, как добровольная сдача в плен нескольких рот прославленного русского полка.
Действительно, нехватка офицерского состава или гибель офицеров в бою вполне могли стать причиной сдач в плен. Не известно почти ни одного случая, чтобы добровольно сдалась часть (большие соединения по примеру 13-го армейского корпуса под Танненбергом, крепости Новогеоргиевск и Ковно в 1915 году — это другое дело), при которой был бы офицер. Иногда сдававшиеся солдаты «сдавали» в плен и своего командира, предварительно обезоружив его, но такие случаи единичны и такой офицер наверняка был некадровым, иначе сумел бы удержать вверенных ему бойцов от пагубного шага.
Конечно, люди попадали в плен в бою, но это отнюдь не предполагает добровольности. Иногда, как о том говорилось выше, недобросовестные и некомпетентные командиры сами сдавали в плен большие массы солдат и офицеров. Однако в львиной доле случаев части дрались, пока в них были офицеры и жаждавшие борьбы солдаты (чаще — унтер-офицеры), а затем многое зависело от конкретной ситуации. Участником Первой мировой войны выделяется три основные причины добровольной сдачи русских солдат в плен:
«1) Неимоверное форсирование темпа операций в 1914 г., когда солдаты, доведенные до предела человеческих сил, нередко теряли способность сопротивляться или даже отступить, впавшие в пассивность сдавались;
2) В 1915 г. апокалипсическая мощь германских бомбардировок: оглушенные, полузасыпанные в обвалившихся окопах люди не могли уйти; при огневом истреблении целых батальонов нельзя было вынести раненых, и они попадали в плен;
3) Количество офицеров в действующей армии было недостаточным (больной вопрос нашего войска на протяжении всей войны!), вследствие чего более слабые духом солдаты, не чувствуя над собой офицерской командной воли, сдавались в трудных обстоятельствах».[21]
О Великом Отступлении еще будет сказано. Что же касается кампании 1914 года, то достаточно сказать, что второочередные дивизии в начале войны не имели носимого запаса сухарей и организованных тыловых служб. Брошенные прямо в «мясорубки» боев, когда обозы перемешивались и не успевали своевременно к своим боевым соединениям, измученные и изголодавшиеся солдаты впадали в апатию и сдавались. Но кто виновен в том, что люди не были в надлежащей степени обеспечены пайком? Разве они сами, в отношении которых командование, не озаботившееся снабжением второочередных дивизий до войны, применяло репрессалии? Впрочем, как показано, глубокой осенью 1914 года большая часть кадровых дивизий, сильно «разбавленная» резервистами, мало чем отличалась от второочередных соединений, также давая примеры добровольных сдач в плен.
На войне успех одного предполагает неудачу другой стороны. Как в Галиции августа месяца, вдохновленные видом колонн австрийских военнопленных, русские армии рвались в бой, так в конце 1914 года немцы были воодушевлены самими фактами пленения русских. Соотношение потерь пленными между русскими и непосредственно германцами в ходе войны было глобальное: девять к одному. Сто шестьдесят тысяч к полутора миллионам.
Очевидно, что успехи приободряют войска, а поражения, конечно, — угнетают. А вид неприятельских пленных лишь приободряет людей. Гренадерский офицер вспоминает, как в ходе неудачных боев декабря 1914 года в Восточной Пруссии одна из рот лейб-гренадерского Эриванского полка ударила в штыки и взяла шестьдесят восемь пленных: «Этот незначительный, казалось, успех имел большие моральные последствия. Все как-то приободрились и стали верить, что, отдохнув и пополнившись, мы снова будем побеждать».[22] К сожалению, декабрь 1914 года — это начало кризиса вооружения в России. Он и станет основной причиной массовых сдач в плен в кампании 1915 года.
В советской историографии считалось, что сдачи в плен наряду с прочими методами протестного поведения в период Первой мировой войны являлись ответом масс на империалистическую войну как таковую: «Первыми формами стихийного протеста солдатских масс против войны были дезертирство, саморанение и добровольная сдача в плен. Если в первые месяцы войны пленение солдат, в основном, было вынужденным, вызывавшимся условиями боевой обстановки, то уже с начала 1915 года царское командование признало, что многие солдаты добровольно сдаются в плен».[23] Соответственно, следующей формой стала революция.
Понятно, что сравнение с Великой Отечественной войной 1941–1945 гг., в которой добровольные сдачи в плен и дезертирство также имели место, отсутствовало. Ведь в этом случае пришлось бы признать, что если в царской армии «протест» начался лишь спустя полгода войны, чтобы со временем набрать обороты, то в Красной Армии — напротив, в ее начале, дабы постепенно сойти на нет. Огромные колонны нераненых советских военнопленных летом 1941 года и дравшиеся до последнего патрона бойцы ряда укрепленных районов, пограничники, танкисты и артиллеристы — все это было.
