— Ладно уж, придумаю что-нибудь.
— А теперь давай выпьем по рюмочке за успех предстоящей операции под поэтическим названием «Гагра».
Когда они выпивают уже по третьей, Вадим вдруг вспоминает:
— Да, слушай, чуть не забыл тебе сказать! Похоже, что Вариного отца еще кто-то стал спаивать. Раза два видел его с каким-то интеллигентом в забегаловке.
— А почему решил, что его спаивают?
— Платил за него тот тип. Я издали за ними наблюдал.
— И что же он — здорово его накачивал?
— Нет, не очень. Один раз я слышал даже, как он ему говорил: «Вам много нельзя… Вам вредно…»
— И кто он, по-твоему? Может быть, действительно какой-нибудь спившийся интеллигент?
— Не похож что-то на спившегося… Пожалуй, даже и пьяным не был ни разу, а прикидывался только.
— Да, загадка, черт возьми… — почесывает затылок Корнелий. — Может быть, кто-нибудь из оперативников? Тогда непонятно — зачем им это? А что, если и еще кто-то за Кречетовым охотится, помимо нас? Может быть, даже и Диббль об этом не ведает…
— Думаешь, еще чья-нибудь разведка?
— Все может быть. Не удивлюсь, если даже окажется, что и он нанят Дибблем для перестраховки. Только не тем путем он идет. Путь к профессору Кречетову лежит не через его брата, а через племянницу. И если ты не оплошаешь, мы обскачем наших конкурентов.
В течение последних двух недель встретиться с Леонидом Александровичем Кречетовым Алексею Русину так и не удается. Профессор в принципе дает Василию Васильевичу согласие на такую встречу, просит даже дать почитать что-нибудь из произведений его сына, но свободного времени у него все эти дни так и не оказывается.
Алексей теперь редко сидит дома. Несколько раз был на творческих встречах с читателями. Участвовал в обсуждении альманаха научной фантастики, был на просмотре новых фильмов в Центральном доме литераторов. И вчера весь вечер провел там же на встрече с молодыми учеными.
Алексей вообще не пропускает ни одной из таких встреч. В Доме литераторов они давно уже стали традицией, и ученые охотно приезжают к писателям. Алексею посчастливилось встретиться там с многими прославленными деятелями науки самых различных направлений. Более всего интересовали его, однако, физики и астрономы.
Много читал он и сам по всем вопросам физики и астрофизики. Но более всего интересовала его теперь физика элементарных частиц, среди которых особенное внимание привлекло, конечно, нейтрино. Он прочел все работы Понтекорво, какие только оказались посильными для него. Отец принес еще и статьи Филиппа Моррисона, Серджио де Бенедетти, Фримена Дайсона. И чем больше он читал все это, тем очевиднее становилась для него необходимость встречи с профессором Кречетовым.
А сегодня утром разговор о Кречетове заводит сам Василий Васильевич.
— Забыл тебе сказать, — говорит он, заходя к Алексею, — Леонид Александрович собирается в июле в ваш Дом творчества в Гагре. В Академии наук существует, оказывается, специальная договоренность с Литературным фондом Союза писателей, и многие ученые пользуются вашими домами творчества, а писатели — нашим кардиологическим санаторием в Болшеве.
— Значит, мне так и не удастся повидаться с ним до отъезда? — упавшим голосом спрашивает Алексей.
— А почему бы тебе самому не поехать в Гагру? Ты ведь был там как-то, и тебе она понравилась. Там бы вы с Леонидом Александровичем вволю наговорились. Да, между прочим, он берет туда с собой и Варю.
— Ему что ж, дают две путевки?
— Варе он достал курсовку. Устроит ее у кого-нибудь на квартире — там это не проблема, а сам будет жить у вас по путевке.
Алексей до того взволнован этой новостью, что не сразу отвечает на вопрос отца. Василию Васильевичу приходится повторить его:
— Ну, так как же ты, Алеша?
— Я бы поехал, пожалуй, — деланно-спокойным голосом отвечает Алексей. — Только вряд ли сейчас достанешь путевку в Гагру на такой месяц, как июль.
— А ты попытайся все-таки.
— Попытаюсь… А с профессором Кречетовым мне о многом нужно поговорить.
Поезд отходит из Москвы поздно вечером. Кречетовы, запоздавшие по какой-то причине, входят в вагон уже почти перед самым его отходом, и Василий Васильевич едва успевает познакомить их со своим сыном. Лицо Леонида Александровича кажется Алексею очень усталым, даже хмурым, пожалуй. На Варю он вообще старается не смотреть. Да она и сидит так, что почти все время находится в тени от верхней полки. Кречетов, видно, из вежливости задает Алексею несколько ничего не значащих вопросов, а как только проводник приносит постели, сразу же предлагает:
— А что, если мы с вашего разрешения, Алексей Васильевич, ляжем спать? Время-то позднее.
— Да, да, конечно!.. — торопливо отзывается Алексей, ибо разговор у них явно не клеится.
И он выходит из купе, прикрыв за собой дверь. В коридоре вагона почти никого нет. Только какой-то средних лет мужчина слишком уж поспешно, как кажется Алексею, отходит от окна перед их купе.
«Не похоже, чтобы он был нашим четвертым соседом, — невольно думает о нем Алексей. — Чего бы ему стоять здесь так долго, ведь чемодан и макинтош его давно уже лежат в купе на верхней полке…»
Подозрительный пассажир прохаживается теперь по коридору, не обращая на Русина никакого внимания.
