Неизвестная блокада - [47]

. Об аналогичных настроениях в органах милиции сообщал начальник отделения пропаганды и агитации Ленинградской милиции Д.В. Денисевич. 6 января 1942 г. он направил А.А. Кузнецову записку, в которой говорилось о «бездушном» отношении руководителей партийной организации милиции Короткова и Александровича к подчиненным, в результате чего в последние месяцы участились случаи самоубийств, хотя в мирное время этот показатель в Ленинграде был самым низким по всему Советскому Союзу. Несмотря на то, что в результате проведенной проверки многие факты в отношении Короткова и Александровича не подтвердились, проблема самоубийств в рядах милиции осталась⁶².

Подытоживая сказанное, отметим, что руководители ленинградской партийной организации, прежде всего А.А. Кузнецов и Я.Ф. Капустин при помощи УНКВД, сумели все же сохранить контроль над ситуацией в городе и партией в частности. Органы немецкой разведки неоднократно подчеркивали, что руководство Ленинграда за исключением первой половины сентября 1941 г. твердо контролировало ситуацию в городе. За военные месяцы 1941 г. «ленинградская партийная организация вскрывала и очищала свои ряды от шкурников, трусов, паникеров — всех тех, кто оказался недостоин высокого звания члена партии. Всего было исключено 1 540 человек»⁶³.

Тем не менее, приводимые ниже статистические данные, а также имеющаяся информация об изменении настроений как среди рядовых коммунистов, так и работников среднего звена, свидетельствуют о том, что осенью и в зимние месяцы 1941—1942 гг. партийная организация переживала самый тяжелый период в своей истории и фактически находилась на грани исчезновения. Существенно сократилось число членов партии. Если на 1 июля 1941 г. членов и кандидатов ВКП(б) в Ленинграде было 153 531 человек, то 1 января 1942 г. их осталось 74228, т.е. партийная организация сократилась на 79 303 человека или более чем наполовину. В армию и на флот ушли 57 396 человек, а эвакуировались 22 620 человек⁶⁴.

Количество принятых в кандидаты и члены ВКП(б) в Ленинграде в течение первых трех месяцев войны было незначительным, а наименьшим приток в партию был в сентябре. Положение в комсомольской организации было более стабильным, о чем свидетельствуют данные таблицы⁶⁵ .

В начале 1942 г. настроения в партии, а также среди среднего звена руководящих работников Ленинграда не многим отличались от предшествующих месяцев. Как отмечалось в постановлении бюро ГК ВКП(б) от 10 апреля 1942 г. о работе парткомов заводов им. Сталина и им. Орджоникидзе в январе—феврале 1942 г.

«некоторые коммунисты забыли о своей авангардной роли в борьбе против трудностей, стали проявлять хвостистские отсталые настроения, нарушать партийную дисциплину, перестали посещать партийные собрания, оторвались от партийных организаций. Более того, некоторые партийные и хозяйственные руководители сами превратились в безмолвных людей, ссылаясь на трудности, физическое ослабление людей, ничего не делали для поднятия духа людей, боеспособности коллектива»⁶⁶.

В условиях блокады «некоторые комсомольские руководители надломились, потеряли стойкость». Как отмечал секретарь ГК ВКП(б) Я. Ф.Капустин, руководитель Фрунзенского РК ВЛКСМ «ударился в цыганщину» и увлек за собой ряд руководящих работников⁶⁷ . Отдельные ответственные работники не выдерживали нагрузок и пытались уехать из города или уйти на другую работу. Если это не получалось, нередко происходили трагедии. Материалы партийного архива и архива УФСБ свидетельствуют о том, что зимой 1941—1942 гг. произошел рост числа самоубийств среди сотрудников правоохранительных и партийных органов.

Приведем лишь два документа, иллюстрирующих эту тенденцию. В первом из них, датированном 27 января 1942 г., начальник Свердловского райотдела НКВД г. Ленинграда В.Н. Матвеев просил зам. наркома НКВД В.Н. Меркулова откомандировать его «на работу в другое областное управление НКВД СССР», что было одной из «стратегий выживания» в рамках системы НКВД. Во втором документе сообщалось о самоубийстве одного из секретарей Ленинградского горкома партии. Текст рапорта В.Н.Матвеева приводится с минимальными сокращениями и без редакционной правки, дабы у читателя возникло представление об авторе не только на основании содержания документа, но и стиля письма:

«т. Комиссар, прошу Вашего распоряжения об откомандировании, меня на работу в другое областное управление НКВД СССР, по следующим соображениям:

1. Работать люблю столько, сколько нужно и особен. работу нашу — чекистскую. И, работая не покладая рук и, не жалея своих сил, тем паче в такой период времени, но несмотря на все мое желание, достич хороших успехов в УНКВД ЛО, я не сумел. Я по характеру, нетрус, непаникер и трудностей не боялся, и не боюсь. С начальников отделения все же, я был снят ... правда выдвинут в начальники райотдела промышлен. района г. Л-да. Здесь себя зарекомендовал, с хорошей стороны как в РК ВКП(б), так и среди директоров предприятий, деловой контакт был и, есть хороший. Так же имею неплохие результаты по ликвидации разработок, которые заведены с моей санкции, так, как материалы отчета были реализованы до моего прихода в РО НКВД, а остальные материалы эвакуированы из г. Л-да...