Неизведанные земли - [28]

Девочка пожала плечами.

— Кучу статей прочитала.

Мики решил уже, что она ничего не заметила.

— А почему ты прячешь руку за спину? — внезапно спросила Элли.

— Нет, не прячу, — возразил Мики, держа руку за спиной.

Он обратил внимание на то, что глаза Элли полны тревоги и боли. Наверное, подумал Мики, она увидела или прочитала что-то важное, пока ходила по городу в обличье прыщавой девочки.

— Поехали отсюда, — потребовала Элли. — Мне этот город не нравится.

Мики обернулся, чтобы посмотреть, где лошадь, и в тот же миг Элли схватила его за запястье, вынудив показать правую руку. Он скорчил недовольную гримасу, понимая, что Элли, что называется, поймала его за руку, ну, или, учитывая последние события, за лапу… Но к его несказанному удивлению, перепонки исчезли, словно их никогда и не было.

— Гм… — протянула Элли. — Действительно, ничего. Я рада, что ты не лжешь.

Мики взял девочку за руку, их пальцы переплелись.

— С какой стати я бы стал тебе врать?

Элли сжала его пальцы и улыбнулась.

— С какой стати? Ты же теперь человек, а ложь распространенный человеческий порок.

Пока они забирались на лошадь, Мики решил, что стал человеком в большей степени, чем ему казалось раньше — ведь он не только солгал, но и благополучно скрыл этот факт.

Вскоре ребята выехали из города. Вдоль обочины потянулся однообразный деревенский пейзаж. Они оказались на старой дороге, которой в мире живых уже не было. Воспользовавшись этим, Мики покрепче вонзил каблуки в бока лошади, она перешла на галоп и понеслась вперед со скоростью, которую не могла развить на зыбком покрытии дорог живого мира. Элли сидела на лошади, крепко прижавшись к Мики, и ему хотелось прочесть ее мысли. В тот момент ему казалось, что она за много миль от него, хотя Элли была рядом. Мики все еще был расстроен тем, что Элли провела так много времени в чужом теле, и ему пришлось дожидаться. Но он был слишком умен, чтобы затевать из-за этого ссору. Кроме того, и Мики никогда не забывал об этом, он имел дело с одной из самых упрямых девушек на свете, и переспорить Элли было крайне трудно. Он понимал, что Элли легко найдет какую-нибудь убедительную причину тому, что она может позволить себе отправиться на прогулку по миру живых в любой момент, когда ей захочется.

— Если бы я поняла принцип, — спросила она однажды, — как думаешь, захотела бы я научить тебя?

Может, захотела бы, а может, и нет, подумал тогда Мики. В конце концов, он лишь недавно превратился из чудовища в человека, и кто мог точно сказать, следовало ли доверять ему такую власть над живыми? Пока они мчались по петляющей между холмами дороге, ведущей из Вирджинии в Теннесси, Мики признался себе в том, о чем предпочитал не задумываться на протяжении всего их совместного путешествия. Он был отличным чудовищем, но в качестве молодого человека он пока не представлял собой ничего особенного.

Интуиция не подвела Мики — мысли Элли действительно были далеко. Она едва ли сознавала, где находится, совершенно забыв о дороге, о лошади, да и о самом Мики. Мысленно Элли никак не могла покинуть городок, из которого они только что выехали. Мало того, она вспоминала не только последний населенный пункт, но и другие, попадавшиеся на их пути раньше. Элли чувствовала облегчение, оказавшись вдали от цивилизации, и вместе с тем никак не могла расстаться с живыми людьми, потому что желание вернуться в их мир превратилось почти что в навязчивую идею. Элли чувствовала сильнейший соблазн, точивший ее, как чувство голода, и не могла думать ни о чем другом. Она подумала, что превращается в вампира, питающегося не кровью, а переживаниями и чувствами. Ей хотелось снова почувствовать себя существом из плоти и крови, услышать запахи и звуки мира живых. Даже в тот момент Элли не мечтала ни о чем другом — только бы оказаться в чужом теле. Но, конечно, с Мики она этими мыслями делиться не стала. Он бы не понял — сопереживание не было его коньком. Даже собственные мысли и желания представлялись мальчику сплошным туманом, как же могла Элли ожидать от него понимания? Хотя они сидели в одном седле, крепко прижавшись друг к другу, Элли чувствовала, что между ними выросла стена. Элли решила, что будет хранить тягу к чужой плоти в секрете.

Пока девочка предавалась невеселым мыслям, пошел дождь. Обычный человек предпочел бы поднять воротник и достать зонтик, а Элли всегда радовалась дождю, пока была живой. Ей нравилось ощущать его струи на волосах и лице. «Ты умрешь от насморка!» — предупреждала ее мама, которой, конечно, было невдомек, что Элли скоро найдет свою смерть и произойдет она совсем по другим причинам.

В Стране затерянных душ дождь был другим. Струи пролетали прямо сквозь призраков, щекоча внутренности. Почесаться, конечно же, не было никакой возможности. Ощущение было неприятное, и Элли никак не могла к нему привыкнуть. Сначала с неба падали отдельные капли, потом струи, а вскоре начался настоящий ливень. Элли мечтала ощутить прикосновение капель к коже. Ей очень хотелось промокнуть — не просто слегка, а так, чтобы потом пришлось сушиться у огня.

Ребята предпочитали передвигаться по старым несуществующим дорогам, а не по современным шоссе. Дорога, по которой они скакали, закончилась развилкой у большого озера. Пока они решали, в какую сторону свернуть, дождь усилился.