Неистовая звезда - [5]

Крид держит наготове зажженный прутик.

— Ну вы и возитесь! Случилось чего? — спрашивает он.

— Потом расскажу, — говорю я. — Поджигай, не мешкай. Мы и так тут подзадержались.

Фитиль загораться не хочет.

— Отсырел, — замечает Крид. — Это из-за тумана. Между прочим, из-за него Эш ничего не увидит со своего наблюдательного поста. И не услышит.

Лу дрожит мелкой дрожью. Перепугался, наверное.

— Ты как? — спрашиваю я и обнимаю его за плечи.

— Спасибо тебе, — говорит он. — И тебе, Томмо, спасибо. — Он хватает Томмо за руку, трясет. — Спасибо, вы мне жизнь спасли.

Я осторожно касаюсь свободной руки Томмо. Как ни странно, он ее не отдергивает.

— Без тебя мне бы не справиться, — говорю я.

Томмо едва заметно улыбается.

— Ну же, — бормочет Крид. Фитиль загорается, шипит, неохотно потрескивает. — Господибожемой, ну гори же!

Вдруг из тумана раздается вой Следопыта. Мы все вздрагиваем.

— Что стряслось? — шепчет Томмо.

— Следопыт воет, — говорю я. — Значит…

Договорить я не успеваю. Из стены тумана, словно из ворот, выезжают три тонтона. С западной стороны, как и двое предыдущих. Следом за ними катят две телеги, запряженные лошадьми.

Крид досадливо фыркает. Я хватаю дальнозор.

В первой телеге на возке сидят парень с девчонкой. В рассеянном свете луны, отраженном от туч, хорошо видны клейма на лбу — круг, разделенный на четверти. Управители Земли. Избранники Демало.

Волосы девчонки распущены, вьются по спине. На шее платок в горохах. Лет четырнадцать, не больше. И парню столько же. Оба сильные, здоровые, как все Управители. Похоже, их недавно Демало избрал парой. Крепких, хороших детишек нарожают. На телеге высится груда вещей — стол, стулья, инструменты всякие для хозяйства, все как положено для поселенцев-новоселов. Только где ж они селиться собрались — в Рези? Там пустыня!

Я гляжу на вторую телегу, и сердце у меня замирает.

Один тонтон держит вожжи, у второго огнестрел на изготовку. В телеге сидят рабы — десять, а может, и двенадцать. Сидят тесно, кучно. Головы обриты, на шеях — железные обручи, руки в кандалах. Все связаны одной цепью, как всегда: на работу — ножные кандалы, для перевозки — и ножные, и ручные, и ошейники.

Еще восемь тонтонов скачут следом, за ними бегут два громадных пса, красноглазые, с короткой белой шерстью и тяжелой головой с сильными челюстями.

— Псы-призраки, — шепчет Крид. — Специально обученные драться.

Фитиль горит медленно, но уверенно. Огонек потихоньку движется к мосту, к спрятанной под ним взрывчатке. Ох, рабы же ни в чем не виноваты! Я отбрасываю дальнозор, выхватываю из голенища нож и бегу к Разлому.

Томмо вцепился мне в рукав.

— Поздно! — говорит он.

Я отмахиваюсь и несусь что было сил.

— Саба, вернись! — велит Лу.

Я мчусь вниз по склону, пригибаюсь к самой земле, спешу за убегающим огоньком. Хорошо, что фитиль отсырел. Я догоню, остановлю его. Вот я с ним поравнялась, с разгону проскочила мимо. Оборачиваюсь, хватаю незажженную часть шнура, заношу нож и…

…спотыкаюсь о камни, оскальзываюсь и качусь вниз по склону. Огонек фитиля продолжает гореть, шипит, убегает к мосту. А я все еще съезжаю по камням, уворачиваюсь от колючих веток, стараюсь за что-нибудь ухватиться. Наконец цепляюсь за толстый корень. От рывка руку едва не вырывает из плеча.

Поздно!

Три тонтона въезжают на мост. Копыта приглушенно грохочут по настилу. Следом едет тяжелая телега Управителей. Огонек фитиля исчезает из виду. Повозка с рабами тоже на мосту.

Я бросаюсь ничком, закрываю голову руками, прижимаю ладони к ушам.

Раскатистый взрыв сотрясает землю. Меня подбрасывает в воздух, а потом я с глухим стуком падаю на землю. Меня осыпает град камней. Отовсюду валятся комья и обломки. Все звучит глухо, как будто слушаешь сквозь толщу воды.

Поднимаю голову. В горле застрял крик, но я не могу выдавить ни звука. Отголоски взрыва затихают, потревоженный воздух успокаивается. Я прищуриваюсь, вглядываюсь в разрывы тумана и вижу… Обрывками. Как осколки сна. Сквозь град обломков я вижу, что мы сделали, — и кожа липнет к костям.

Все уничтожено. Три тонтона Управители в телеге. Невинные лошади. Животные и люди превратились в окровавленные клочья плоти. Они разбросаны повсюду, как гнилое мясо. По склонам Разлома рассыпаны обломки телеги, доски стола, ножки стульев. Все это сползает вниз по скалам, кувыркается, несется на дно ущелья. В реку.

Нет, это не сон. Это кошмар. Зрелище вымораживает душу. Я встаю. Из тумана прямо на меня несется колесо, как небесное отмщение. Я отпрыгиваю в сторону, пригибаюсь. Колесо катится по земле, подскакивает, ударяет меня в плечо и отбрасывает на камни.

Мост охвачен пламенем. Оранжевые языки огня лижут ночь. Дым валит клубами.

А потом я слышу… Лошадей. Людей. Вопли. Крики. Стоны. Визг. В дыму, в тумане. Тонтона придавило лошадью. Несчастное животное дергается, пытается встать. Телега с рабами разбита, на дороге валяются тела, скованные цепью.

Мне на руку опускается какой-то клочок. Я ошеломленно гляжу на него. Обрывок платка в горох, остаток девичьей шейной косынки. Он насквозь промок и потемнел от крови.

По каменистому склону спускается Лу, мелкий щебень сыплет из-под ног. Брат хватает меня за руку, тянет за собой.