Нехорошее место - [12]

– Так в какую же, черт побери, историю я вляпался? – спросил он вслух. Ему требовалось услышать собственный голос, чтобы убедить себя, что он не призрак, отказывающийся покинуть этот мир после того, как смерть оборвала существование его физического тела.

Туман сгущался, отсекая окружающую его ночь, и Фрэнк особенно остро ощутил свое одиночество. Он не знал, к кому обратиться, где найти убежище, обрести безопасность. Человек без прошлого, конечно же, был и человеком без будущего.

Глава 10

Когда Бобби и Джулия в сопровождении одного из полицейских, Макграта, вышли из лифта на третьем этаже, Джулия сразу увидела Тома Расмуссена, сидящего на серых виниловых плитках пола, привалившись спиной к стене. Запястья его стягивали наручники, лодыжки – ножные кандалы. Он дулся. Расмуссен пытался украсть программное обеспечение стоимостью в десятки, если не в сотни миллионов долларов, из окна кабинета Джорджа Акройда он хладнокровно отдал приказ убить Бобби, но сейчас дулся, как ребенок, потому что его поймали. Лицо сморщилось, нижняя губа оттопырилась, желтовато-карие глаза влажно блестели, словно он мог расплакаться, если бы кто-то сказал ему грубое слово. От одного его вида Джулия пришла в ярость. Ей ужасно хотелось пнуть его в лицо, чтобы выбитые зубы оказались в желудке и он смог еще раз пережевать ужин.

Коп нашел его в чулане-кладовой. Он пытался укрыться за ящиками, выстроив из них стенку перед дверью. Вероятно, он так и остался бы у окна Акройда, наблюдая за расстрелом «доджа», и появление Джулии на «тойоте» стало для него неприятным сюрпризом. Она приехала на стоянку «Декодайн» прошлым днем, задолго до наступления темноты, припарковалась в дальнем конце, в тени деревьев, где никто не обратил на нее внимания. Вместо того чтобы пуститься в бегство в тот самый момент, когда Джулия переехала первого бандита, Расмуссен остался на месте, не в силах оторваться от захватывающего дух зрелища. А потом услышал сирены и понял, что его единственный шанс – спрятаться, в надежде, что обыск будет проведен небрежно и копы решат, что он успел покинуть здание до их приезда. В мире компьютеров Расмуссен был гением, но в реальном мире, где иной раз на принятие решения отпускались доли секунды, сплоховал.

Двое вооруженных до зубов копов стерегли его. Но поскольку он сидел, сжавшись в комок, дрожал всем телом и едва не плакал, выглядели они довольно-таки нелепо, в бронежилетах, с автоматами в руках, злобно щурясь от яркого флуоресцентного света.

Одного из них Джулия знала. Сэмпсон Гарфусс служил с ней в управлении шерифа до того, как перешел в спецназ. Собственно, там ему было самое место, здоровенному, высокому, широкоплечему. В руке он держал коробочку с четырьмя дискетами. Показал их Джулии.

– Он пришел за этим?

– Возможно. – Она взяла у него коробочку. Потом дискеты перекочевали к Бобби.

– Мне нужно спуститься на один этаж, – сказал он, – в кабинет Акройда, включить компьютер, вставить дискеты в дисковод и посмотреть, что на них.

– Валяй, – ответил Сэмпсон.

– Тебе придется сопроводить меня. – Бобби повернулся к Макграту, который вместе с ними поднялся на третий этаж. – Наблюдать за мной, следить, чтобы я только просмотрел дискеты, ничего с них не стирал, ничего на них не копировал. – Он указал на Расмуссена. – А не то эта крыса скажет, что дискеты были пустыми, а я подставил его, что-то на них скопировав.

Когда Бобби и Макграт вошли в кабину одного из лифтов, чтобы спуститься на второй этаж, Джулия присела на корточки перед Расмуссеном:

– Ты знаешь, кто я?

Расмуссен смотрел на нее и молчал.

– Я – жена Бобби Дакоты. Бобби находился в фургоне, который расстреляли твои головорезы. Ты пытался убить моего Бобби.

Он опустил голову, уставился на скованные наручниками запястья.

– Ты знаешь, что́ мне хочется с тобой сделать? – Она протянула руку к его лицу, пошевелила пальцами с ухоженными, покрытыми лаком ногтями. – Для начала схватить тебя за шею, прижать голову к стене и вонзить парочку этих острых ногтей тебе в глаза глубоко-глубоко, чтобы они достали до твоего гребаного мозга, а потом повертеть их там, чтобы ты уже больше никогда не смог придумать что-либо такое же гнусное.

– Господи, – выдохнул напарник Сэмпсона, Бурдок, тоже здоровяк, но уступающий габаритами Гарфуссу.

– У него так завернуты мозги, что тюремный психиатр все равно ему не поможет, – добавила она.

– Только без глупостей, Джулия, – предупредил ее Сэмпсон.

Расмуссен на мгновение встретился с ней взглядом, чтобы понять, какая ее распирает ярость, и, конечно же, перепугался. Лицо его побледнело как полотно.

– Уберите от меня эту безумную суку! – взвизгнул он.

– Она не безумная, – ответил ему Сэмпсон. – Если оперировать медицинскими критериями, точно не безумная. Боюсь, сейчас очень трудно признать кого-либо безумцем. Вы знаете, всех так заботят права граждан. Нет, не могу сказать, что она безумная.

– Премного тебе благодарна, Сэмпсон. – Джулия не отрывала взгляда от Расмуссена.

– Ты, наверное, заметила, что я не высказался по второй части его обвинений, – добродушно пробасил Сэмпсон.

– Да, я тебя поняла.