Негромкий голос труб - [40]

Координатор Раштадт!

Глава 13

Теперь это была настоящая темница…

Из ее мрачных глубин доносились громкие крики, тихие стоны и жуткая вонь. Один из стражей, грубо подтолкнув Форзона. вперед, сбросил веревочную лестницу в огромную круглую дыру, второй выразительно поиграл копьем. Узник послушно полез вниз и остановился, когда ступеньки кончились. Его тут же кольнули копьем, и он продолжил спуск на руках, пока не повис, ухватившись за последнюю перекладину и с ужасом представляя падение на неизвестную глубину. Но тут его ноги коснулись опоры, лестница выскользнула из рук, и кругом настала тьма кромешная.

Форзон взглянул наверх и обомлел: высокий потолок и поддерживающие его могучие колонны, подсвеченные отдаленным факелом, переливались невообразимо прекрасной многоцветной радугой. Никто и никогда, даже в самых фантастических снах, не смог бы представить себе подобной темницы! Стражи обходили ее через неравные промежутки времени, и тогда факелы мимолетно высвечивали на дне ямы скорченные фигуры его собратьев по заключению, спящих беспокойным сном на кучах грязной сырой соломы. Кругом шныряли омерзительные грызуны с бледными люминесцирующими глазами, в которых иногда загорался хищный красный огонек.

Он наскреб на полу немного соломы и брезгливо уселся на эту вонючую кучку. Надо было подумать о Раштадте, но Форзон никак не мог сосредоточиться. Пленники стонали и плакали во сне, местные крысы нагло бегали по ногам, а когда он забывал дышать ртом, к горлу подступала тяжкая тошнота.

Бледное, измученное лицо координатора стояло перед его глазами. Если Раштадт более не контролирует базу… Необходимо срочно поменять стратегию! Да, но как? И как координатор попал в тюрьму? Необходимо известить Команду Б! Нет-нет, не как, а почему… Почему?! Ведь Раштадт…

Увы, думать он не мог. Спать тоже.

Наконец первые лучи солнца, скользнув в узкие прорези под потолком, упали на стены огромного зала, сложенного из странного кристаллического камня, и разбились на мириады сияющих радуг. У Форзона захватило дух… Должно быть, когда-то здесь помещался королевский гарем, подумал он: эти грязные круглые ямы были чистейшими голубыми бассейнами, и в них купались благородные супруги и прекрасные наложницы древних куррианских владык.

Пленники неохотно возвращались из сонных кошмаров в кошмарную реальность. Кто-то из стражников сбросил в яму дурно пахнущую пищу, и Форзон с ужасом увидел, как люди и крысы вступили за нее в борьбу. Ближе к полудню начальник тюрьмы - еще молодой, красивый мужчина с отточенными движениями балетного танцора - совершил свой утренний обход, тщательно пересчитывая подопечных. Увидев новенького, он весело улыбнулся.

– Ага! Еще один чудак, который не хочет говорить.

– Я тот, кому нечего сказать, - скромно заметил Форзон.

– Неужто? Посмотрим, как ты запоешь, когда тебя возьмут в работу. Слышал когда-нибудь про черный ящик?

– Не имел удовольствия.

– Удовольствие? Ха-ха. Бездна удовольствия! Сперва он выдернет тебе ногти - потихонечку, по одному, а если не поможет, примется за пальчики, а на каждом по три фаланги, а после пойдет выше, все время растягивая удовольствие, и так до самого локтя. А если и это не поможет, перейдет на правую руку… Знаешь, я все время думаю: а можно ли посылать чудака в деревню одноруких, если у него нет обеих рук? К счастью, до этого почти никогда не доходит! Они быстренько рассказывают все, что знают, и еще благодарят, когда работу заканчивают мечом. Послушай мой совет, парень: чем раньше ты отправишься в деревню одноруких, тем лучше будет для тебя.

– Сомневаюсь, - сказал Форзон. - Видишь ли, я только что вернулся оттуда.

У начальника тюрьмы отвалилась челюсть. Он несколько раз перевел взгляд с одной его руки на другую, молча развернулся и ушел. Через минуту явился стражник с длинным бичом и от души огрел Форзона по спине.

Потом пленников стали забирать по одному. Они возвращались едва живые, в истерических конвульсиях, с неизменной окровавленной тряпкой на изувеченной левой руке. Когда стемнело, пытки прекратились, и Форзон, пребывая на грани нервного истощения, исхитрился ненадолго забыться беспокойным, полным кошмарных видений сном.

Его растолкали на рассвете второго дня. Он почувствовал не столько страх, сколько глубокое отвращение к предстоящей процедуре. Стражники привели его в какую-то комнату, где стояла лохань с водой, и вручили комплект чистой одежды.

– А что, ваши палачи брезгуют работать с немытыми? - осведомился он, но никто ему не ответил. Форзон ополоснулся, натянул чистое платье, и его вывели во двор, где дожидалась повозка с глухим тентом. Пленника, как обычно, крепко связали по рукам и ногам, молча сунули под тент, и повозка без промедления выкатилась со двора.

Проскрежетав по улицам Курры до городских ворот, она запылила по разбитой проселочной дороге, но вскоре остановилась. Потянулись долгие минуты. Обильно потеющий Форзон, задыхаясь под тентом, тщетно гадал, что бы это могло означать. Потом случилось то, чего он вовсе не ожидал: тент убрали, на плечи пленника накинули широкий плащ; повозка неуклюже развернулась и покатила назад, к городским воротам.