Негодяйка - [55]

Они встретились, когда Леони впервые приехала в Голливуд, четырнадцать лет назад. Молодая, незащищенная и очень ранимая после пережитого разрыва с Симоном, рождения и потери Аманды, она пыталась любыми средствами уйти от суровых реалий, которые преподносила ей до сих пор судьба. После тяжелой и нудной работы в провинциальных театрах ей удалось сыграть пару удачных ролей на сценах Уэст-Энда, которые принесли ей хотя и небольшой, но очень важный для нее успех и ангажемент на сезон от самой престижной театральной компании Великобритании. О ней уже начинали говорить как о наиболее многообещающей молодой актрисе. Леони понимала, что бросить все и сорваться в Голливуд, подчиняясь лишь своему капризу, было верхом безрассудства, но тогда ей казалось, что, только покинув Англию, сможет она оставить в прошлом боль и печаль, от которых до сих пор страдала.

Они познакомились на голливудской вечеринке; это был не обычный парад павлинов, куда важно было прийти других посмотреть и себя показать, но встреча для узкого круга, которую устраивал сокурсник Леони по лондонской драмшколе, чтобы отметить свой большой, хотя впоследствии и оказавшийся недолгим, успех в кино. Среди гостей было несколько театральных актеров с Восточного побережья Штатов; известный режиссер, который руководил лос-анджелесским театральным центром; композитор, написавший чудесную музыку к научно-фантастическому фильму; несколько писателей, выдающийся поэт, который творил на библейские темы. Билл был совсем не чужим в этой компании. Леони нашла его не только обаятельным, но и на редкость эрудированным. Мгновенно вспыхнувший интерес оказался взаимным. И лишь потом она узнала о его репутации по части женщин и алкоголя.

В тот вечер все ей показалось необыкновенным – и окружение, и музыка, и остроумная беседа. Билл и сам был заворожен очаровательным созданием с раскосыми зелеными глазами, копной медных волос и тонкой, ранимой душой. Он держал ее руку, и рядом с ним она чувствовала себя спокойно и уверенно. Билл был на несколько лет старше, и его теплота казалась ей сродни отцовской. Прошли месяцы, и Биллу удалось наполнить ее жизнь новым содержанием и смыслом. Вскоре после знакомства Леони переехала в его дом в Малибу. Она помнила, как подолгу бродили они по песчаным пляжам, наблюдали за радостной возней птиц и собак, и эти часы были одними из самых счастливых в ее жизни.

Для литературного творчества Билла этот период оказался удивительно плодотворным. Он говорил, что это Леони вдохновляет его; уже потом она узнала, что его вдохновение рождалось новыми связями. Карьера Леони набирала силу во многом благодаря сценариям, которые Билл написал для ее первых двух фильмов. По настоянию Билла она пару раз появилась и на сценах лос-анджелесских театров в пьесах Ибсена и Сартра; постановки, хотя и не имели коммерческого успеха, подтвердили ее репутацию незаурядной актрисы. Билл подсказывал ей, что на начальном этапе карьеры появляться на сцене необходимо, если ты хочешь, чтобы к тебе относились серьезно.

Постепенно его творение превзошло самые смелые ожидания. Леони очень скоро стала популярной и обошла в этом Билла, и алкоголь, который временно отошел у него на второй план, вновь стал во все большей степени определять его жизнь. С пьянством начались и измены, и шумные скандалы, и бессонные ночи, когда Леони пыталась заставить его понять, что он губит не только себя, но и их брак. Как всегда, на следующий день он, исполненный раскаянием, дрожа и всхлипывая в ее объятиях, бормотал бесконечные обещания исправиться. И действительно, на пару месяцев он затихал, но потом, возвращаясь домой со студии в радужных надеждах, она вновь обнаруживала, что он ушел. Исчезал Билл, как правило, на несколько дней, оставляя Леони в страшной тревоге и отчаянии.

Его загулы не отличались разнообразием: бесконечные бессонные ночи с попойками в компании всегда новых, подающих надежды молодых актрис. Пять лет боролась Леони за этот брак, но постепенно стала понимать, что сможет состояться в этой жизни как личность и как актриса только без Билла. Но, даже и придя к такому решению, она не предполагала, что ей будет так тяжело пережить развод. Ее не покидало ощущение большой жизненной неудачи, тем более что ее выбор был сознательным. Однако лишь только развод был оформлен, она испытала удивительное чувство свободы – вернее даже, независимости, которого раньше не знала. Наконец она могла сама распоряжаться своей жизнью. Но нежное чувство, которое Леони испытывала к бывшему мужу, так навсегда и не исчезло, и она оставалась благодарна ему зато счастье, что он подарил ей в первые годы их супружества.

Леони подъехала к дому Билла на Лорел Авеню и некоторое время оставалась в машине, разглядывая его фасад. Дом был сравнительно скромным по голливудским меркам. Он стоял за высокими чугунными воротами, призванными отпугивать непрошеных гостей. Этот уголок Голливуда уже давно облюбовали как место свиданий гомосексуалисты.

Билл услышал, как она подъехала, и уже стоял в дверях, ухмыляясь. Леони всегда радовалась встрече с ним, но сейчас ее поразило, как он постарел за то время, что они не виделись. Они нежно поцеловались на пороге, и Билл проводил ее в дом, такой же просторный и прохладный, как и римский palazzo Леони. Полы устилали старинные персидские ковры, в обстановке было кое-что из французской и английской мебели восемнадцатого века, стены украшали миниатюры импрессионистов. Леони вдруг осознала, что именно жизненного опыта Билла и тонкого понимания искусства не хватало Робу. Ей приходилось учить Роба всему, чему научил ее в свое время Билл – и иногда ей очень хотелось, чтобы рядом оказался зрелый мужчина. Но она тут же вспоминала о пьянстве, и тоска по Биллу уходила.