Негодник - [16]

Любила ли она Финна? Как он жил с ней? Почему именно эти вопросы задал Коннел в первую очередь?

Тут Коннел протянул руку и поправил выбившийся из прически локон Бетани. У нее перехватило дыхание. Это прикосновение было совершенно неожиданным и на удивление нежным.

– Почему же Финн мог порвать с такой женщиной, как вы?

Бетани еще больше смутилась. Она не знала, как ответить на этот вопрос. Да и следовало ли на него отвечать? Стараясь казаться невозмутимой, Бетани проговорила:

– Мой муж не раз мне говорил, что предпочитает общество женщин, которые понимают, что нужно мужчине. Он называл их «настоящими женщинами».

У Бетани чуть не сорвались с языка более резкие выражения, которые Финн употреблял в таких случаях, но она вовремя сдержалась.

– Мне вы кажетесь вполне настоящей. – Коннел подошел к ней и обнял за плечи. – И вы, конечно же, вполне реальная.

Взгляд Коннела остановился на губах Бетани. Кровь стучала у нее в висках, а сердце колотилось все громче.

«Нет, – сказала себе Бетани. – Нельзя этого делать». Но она не смогла воспротивиться, когда Коннел привлек ее к себе.

И тут вдруг Бетани почудилось, что это не Коннел, а Финн ее обнимает, предъявляя свои права на нее. И ей тотчас же пришло в голову, что если она сейчас подыграет, то в дальнейшем все пойдет проще и быстрее. Беспросветные годы замужества приучили Бетани к покорности.

«Успокойся, – сказала она себе. – И дыши глубже, скоро все кончится. Помни, что Финн умер».

Да, действительно, Финн умер, и сейчас на нее смотрел Коннел Делейни, а вовсе не муж. Она не позволит теням прошлого одержать верх над настоящим. Бетани попыталась отстраниться от Коннела – и тотчас же получила свободу. Взгляды их на какую-то секунду встретились. Дыхание обоих было неровным. Коннел сделал шаг назад и, выдохнув, пробормотал:

– Финн был редкостным дураком. – Он протянул ей блюдо с сыром и хлебом, потом добавил: – Возьмите и идите, пока я не поддался искушению. Ужасно хочется показать вам, каким дураком был Финн.

Бетани давно уже забыла о голоде. Развернувшись, она вышла из кухни, сохраняя, насколько было возможно, чувство собственного достоинства.

Глава 4

«Ну и дурак же я», – подумал Коннел. Стащив сапоги, он подошел к умывальнику и склонился над тазом. Холодная вода, которой он плеснул себе в лицо, возможно, и могла смыть следы его напряженного труда в саду, но он не мог так же просто освободиться от чувства вины и досады. Да, наверное, он слишком резко говорил прошедшей ночью со своей гостьей.

Коннел снова и снова вспоминал Бетани, выходившую из кухни. Да, конечно же, он ее обидел – это было совершенно очевидно. Пусть даже, она приехала сюда не одна, а с наследником Финна, – все равно его поведение было непростительным.

Разумеется, Бетани не ожидала, что встретит его ночью на кухне. Поэтому и вышла в одной лишь сорочке, прикрытой только шалью. В эти минуты она казалась еще более привлекательной, чем при свете дня, так что не было ничего удивительного в том, что он не сдержался… Но Коннел ужасно злился на себя из-за этого. Злился из-за того, что поддался соблазну.

А может, Бетани так и задумала? Может, решила его спровоцировать, чтобы добиться своего? При мысли об этом Коннел в ярости стиснул зубы и снова плеснул себе в лицо холодной водой.

Но у нее в любом случае: ничего не получится. Он не допустит обмана с ее стороны – сделает для этого все возможное.

Утершись сухим полотенцем, Коннел тяжело вздохнул. Господи, как же ему сейчас не хватало Джека! Впрочем, он и без Джека знал, как себя вести. Нечестивцу, если он намерен разрушить планы Бетани, следовало превратиться в хитреца или по крайней мере умело провести переговоры и выяснить, насколько законны в данной ситуации права Бетани на наследство, вернее – права ее сына.

И конечно же, следовало проявлять осторожность и не превращать эту женщину в своего явного противника. А соблазнам, подобным недавнему порыву, ни в коем случае не должно быть места в его отношениях с вдовой Финна.

И все же Коннел чувствовал, что не мог бы возненавидеть Бетани. Он прекрасно понимал, что она очень ему нравилась. Более того, прошедшей ночью ему в какой-то момент вдруг показалось, что ее тоже к нему влечет. А может быть, она действительно…

– И о чем ты только думал этой ночью? – Голос Дженны О’Тул вернул Коннела к реальности; – Выбросил в помойное ведро совершенно целую тарелку – точно у тебя в доме посудная лавка. Знаешь, у меня появилась отличная идея. Теперь буду подавать тебе завтрак на разделочной доске.

Коннел снова вздохнул и поморщился. У него не было ни малейшего желания вступать в перепалку со своей экономкой. Он до сих пор вспоминал, как прошедшей ночью стоял в кухне с тарелкой в руке, стоял и размышлял, не запустить ли этой тарелкой в спину Бетани – или же погнаться за ней. В конце концов он бросил все в ведро и, вернувшись к себе, попытался заснуть.

– Мне сегодня только кофе, – проворчал Коннел, взглянув на стоявшую в дверях Дженну.

Экономка приблизилась к нему и, нахмурившись, заявила:

– Сейчас ты сядешь и спокойно съешь свой завтрак, понятно? Ведь ты все утро работал в конюшнях. Хотя я совершенно не понимаю, почему человек, у которого имеется столько конюхов, предпочитает сам выполнять такую грязную работу.