Неглубокая могила - [63]

Карлик расхохотался. У него были маленькие пожелтевшие зубы.

– И не мечтай, долбаный Гудини.[14]

– Ты же хочешь похоронить своего брата по-человечески.

– Хочу, – согласился Левин. – Но это дело номер два. А дело номер один состоит в том, чтобы прикончить тебя, козла, и никакие сантименты не помешают мне довести его до конца. Куда ехать дальше?

Курц ответил не сразу, пытаясь размять руки. В пути он успел выяснить, что наручники и кандалы на ногах прикованы друг к другу и еще к чему-то неподвижному у него за спиной.

– Время истекло, – сказал Мэнни Левин.

Он наклонился, держа в руке «тейзер». Из маленького мерзкого шокового пистолета торчали электроды, отстоящие друг от друга на три дюйма. Прижав эти металлические кнопки по обе стороны от правого уха Курца, Левин на мгновение нажал на курок.

Курц вскрикнул. Не смог сдержаться. У него перед глазами, и без того застланными кровавой пеленой, вспыхнул яркий оранжевый свет, потускневший до зловещего багрянца и погасший на несколько секунд. Когда к Курцу снова вернулась способность видеть и думать, он разглядел над собой ухмыляющееся лицо Левина.

– Полмили после развилки на шоссе номер 93, – выдохнул Курц. – Грунтовая дорога, вымощенная щебнем. Сверни на нее на запад в лес и езжай до тех пор, пока она не закончится.

Нагнувшись, Левин приставил электроды к гениталиям Курца и снова дал разряд. Крик Курца звучал еще долго после того, как Левин захлопнул багажник и поехал дальше.

Левин резко раскрыл багажник. В тусклом красном свете габаритных огней кружились снежинки.

– Ты готов вести меня на место? – спросил карлик.

Курц осторожно кивнул. Даже малейшее движение причиняло боль, но он хотел притвориться, что ему гораздо хуже, чем он чувствовал себя на самом деле.

– Помоги мне вылезти, – прохрипел Курц.

Это был план А. Если ему предстоит вести Левина, тому придется отцепить его от скобы за спиной и снять кандалы с ног. Возможно, при этом злобный карлик подойдет к нему слишком близко, и он сможет на него броситься. План был никудышный, но пока что ничего лучшего Курц придумать не мог.

– Ну конечно, конечно, – голос Левина прозвучал чуть ли не ласково.

Нагнувшись, он приставил «тейзер» Курцу к руке.

Лопнувшие лампы. Темнота.

Курц лежал на боку на замерзшей земле. Заморгав, он открыл здоровый глаз, пытаясь определить, сколько времени пробыл без сознания. По-видимому, недолго.

Судя по всему, Левин, оглушив его, вытащил из багажника, – не слишком аккуратно, подумал Курц, нащупав языком сломанный зуб, – и надел оковы по-новому. Теперь у Курца руки были скованы впереди. Вообще-то это должно было бы стать хорошим известием, но только наручники были прикованы к кандалам на щиколотках на тюремный манер, и длинная цепь из прочных стальных звеньев, футов пятнадцать, отходила до кожаной петли в руке Левина.

На Левине были шерстяная шапочка с наушниками, неуклюжий пуховик, набитый гусиным пером, рюкзак за спиной и на голове мощная шахтерская лампа с питанием от батарейки. На обычном человеке такое сочетание смотрелось бы нелепо; на этом недомерке оно выглядело непристойно. Возможно, юмористический эффект подавлялся «тейзером» в левой руке, стальной цепью в правой или засунутым за пояс огромным «рюгером».

– Вставай, – приказал Левин.

Он прикоснулся «тейзером» к стальному поводку. Курц судорожно дернулся и едва не наделал в штаны.

Убрав шоковый пистолет в карман куртки, Левин направил на Курца «рюгер». Тот медленно, превозмогая боль, поднялся, сначала на колени, затем встал на ноги. Шатаясь, Курц думал о том, что можно броситься на Левина, но этот «бросок» будет представлять собой десять шагов, пройденных нетвердой спотыкающейся походкой, а тем временем карлик станет разряжать в него барабан «рюгера».

Несмотря на то, что вдали от озера замерзшая земля еще не успела покрыться снегом, между голыми ветвями кружили белые хлопья. Курца начало лихорадочно трясти, и он никак не мог взять себя в руки. У него мелькнула рассеянная мысль, не прикончит ли его переохлаждение раньше, чем Левин.

– Пошли, – сказал Левин, дернув Курца за поводок.

Курц огляделся вокруг, ориентируясь на местности, и, качаясь, побрел в темный лес.

ГЛАВА 44

– Знаешь, ведь Сэмми изнасиловал и убил женщину, бывшую моей напарницей, – сказал Курц минут пятнадцать спустя.

Они вышли на просторную темную поляну, освещенную лишь лучом фонарика на голове Мэнни Левина.

– Заткнись, мать твою.

Левин действовал очень осторожно, не подходя к Курцу ближе чем на десять футов, не допуская натяжения стальной цепи, постоянно держа его под прицелом своего крупнокалиберного револьвера.

Курц побродил по поляне, посмотрел на возвышающийся на краю раскидистый вяз, посмотрел на другое дерево, подошел к гнилому пню, снова осмотрелся вокруг.

– А что, если я не смогу найти то место? – спросил Курц. – Как-никак, прошло двенадцать лет.

– Тогда ты умрешь здесь, – сказал Левин.

– А если я вспомню, что это в другом месте?

– Все равно ты умрешь здесь, – повторил Левин.

– Ну а если это то самое место?

– Осел, ты все равно умрешь здесь, – устало произнес Левин. – И тебе это прекрасно известно. Сейчас единственный вопрос, Курц, заключается в том, как ты умрешь. У меня в барабане шесть патронов, а в кармане еще целая коробка. Я могу использовать один, а могу дюжину. Выбор за тобой.