Неглубокая могила - [14]

– Прошу прощения, сэр, но время для посещений больных уже окончилось, – остановила его дежурная медсестра, прежде чем он успел отойти от лифта на три шага.

Мужчина остановился и растерянно посмотрел на нее.

– Да… извините. – Он говорил с едва заметным европейским акцентом. – Я только что прилетел из Штутгарта. Моя мать…

– Вы сможете прийти к ней завтра, сэр. Посещение больных разрешается с десяти часов утра.

Кивнув, мужчина собрался было уходить, но затем снова повернулся к медсестре, протягивая букет.

– Миссис Гаупт. Она в вашем отделении, да? Я только что прилетел из Штутгарта, и брат сказал мне, что у нашей мамы очень серьезное положение.

Услышав фамилию, медсестра взглянула на экран компьютера. Прочтя то, что там было, она прикусила губу.

– Миссис Гаупт ваша мать, сэр?

– Да. – Высокий мужчина в дождевике переминался с ноги на ногу, глядя на цветы. – Я уже столько лет ее не видел… Конечно, мне нужно было бы приехать гораздо раньше, но работа… а завтра я уже должен лететь домой.

Медсестра заколебалась. Мимо сновали врачи и медсестры, разносившие лекарства больным.

– Вы понимаете, мистер… Гаупт?

– Да.

– Вы понимаете, мистер Гаупт, ваша мать уже несколько недель находится в коме. Она не узнает, что вы к ней приходили.

Мужчина с печальными глазами кивнул.

– Да, но я буду знать, что побывал у нее.

В глазах медсестры блеснули слезы.

– Пройдите по коридору, сэр. Миссис Гаупт находится в отдельной палате, одиннадцать-ноль – восемь. Через несколько минут я пришлю к вам медсестру.

– Огромное вам спасибо, – поблагодарил ее мужчина в дождевике.

Он неуверенно шагнул в водоворот целенаправленной суеты медперсонала.

Миссис Гаупт действительно находилась в коме. По одним трубкам в ее организм что-то поступало, по другим что-то выводилось. На столике у изголовья кровати в стакане с водой ухмылялась ее вставная челюсть. Мужчина в дождевике и шляпе с пером развернул цветы и поставил их в стакан с челюстью старухи. Затем он выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, бесшумно проскользнул к палате 1123.

В ней никто не дежурил. Войдя внутрь, мужчина увидел спящего Карла. Парень был напичкан лекарствами; у него была перебинтована голова, лицо, исполосованное многочисленными ссадинами, напоминало морду енота, нижняя челюсть была подвязана проволокой. Обе ноги, загипсованные, были подвешены к замысловатой конструкции из тросов, гирек и металлических рамок. Правая рука Карла была привязана к кровати резиновой лентой, а левая закреплена на столике под капельницей. К телу Карла подходили многочисленные трубочки.

Высокий мужчина бесшумно отсоединил кнопку вызова сиделки от изголовья кровати и отодвинул ее так, чтобы Карл не смог до нее дотянуться. Затем он достал из кармана дождевика одноразовый шприц в упаковке и, зажав его в правой руке, левой стиснул перебинтованную челюсть Карла.

– Карл! Карл! – Его голос был тихим и заботливым.

Карл застонал, закряхтел, попытался перевернуться, но его удержали повязки и растяжки. Наконец он открыл единственный здоровый глаз. Судя по всему, Карл не узнал мужчину в дождевике.

Тот зубами стащил колпачок с иглы и оттянул поршень назад, наполняя шприц воздухом. Бесшумно выплюнув пластмассовый колпачок, он поймал его рукой, в которой держал шприц.

– Карл, ты проснулся?

Единственный глаз Карла наполнился сонным недоумением, перешедшим в безотчетный ужас. Странный посетитель отсоединил капельницу от монитора, отключил сигнализацию и проколол иглой трубку. Карл попытался перекатиться к кнопке вызова сиделки, но незнакомец удержал его на месте, придавив ему левую руку.

– Семья Фарино хочет поблагодарить тебя за верную службу, Карл, и выражает сожаление, что ты оказался таким идиотом.

Мужчина говорил негромко и мягко. Он всунул иглу глубже. Карл издавал жуткие звуки перебинтованным ртом и бился на кровати, словно гигантская рыба.

– Шш, – успокоил его мужчина, нажимая на поршень.

В прозрачной трубке появился пузырек воздуха, направившийся к игле, торчащей в вене в руке Карла.

Высокий мужчина умелым движением выдернул шприц и убрал его в карман дождевика. Удерживая Карла за левое запястье, он сверился с часами у себя на правой руке, и случайный наблюдатель принял бы его за врача, совершающего вечерний обход и проверяющего у больного пульс.

Сломанная челюсть Карла громко заскрипела, и проволока лопнула. Раненый издал нечеловеческий звук.

– Подожди еще четыре или пять секунд, – тихо произнес мужчина в дождевике. – Ага, ну вот и все.

Пузырек воздуха достиг сердца Карла, буквально взорвав его. Карл выгнулся, дернувшись с такой силой, что две стальные растяжки запели, словно провода на ветру. Глаза телохранителя, вылезшие из орбит, казалось, готовы были вот-вот лопнуть, но вдруг они остекленели, и их взгляд померк. Из ноздрей Карла вытекли две струйки крови.

Отпустив запястье лежащего на кровати человека, мужчина в дождевике вышел из палаты, направился по коридору к запасному выходу и, спустившись по лестнице на первый этаж, сошел по пандусу для машин «Скорой помощи».

София Фарино ждала его за воротами медицинского центра в своем черном спортивном «Порше». Верх был поднят для защиты от не утихающего с самого утра дождя. Высокий мужчина сел в машину рядом с Софией. Она не стала спрашивать у него, как все прошло в больнице.