Нефритовый трон - [7]

Морские пехотинцы, потрясенные и бледные от ужаса, отошли к окружавшим лужайку кустам. Из всех англичан на линии огня устоял один Барэм, китайцы же, исключая принца Юнсина, благоговейно простерлись ниц.

Отчаянный высился во весь свой немалый рост за вывороченным с корнями дубом, положив на него переднюю лапу.

— Не смей говорить мне таких вещей, — сказал он, нагнув голову к Барэму. Дракон оскалил зубы, жабо у него на шее гневно встопорщилось. — Я тебе нисколько не верю и не желаю слушать твои лживые речи. Лоуренс ни за что не согласился бы взять другого дракона. Если его куда-то услали, я отправлюсь за ним, если же с ним сделали что-то плохое… — Грудь у него стала надуваться, как парус от ветра — селестиал готовился к следующему выдоху.

— Отчаянный! — закричал Лоуренс, карабкаясь через завал и съезжая на поляну, весь утыканный щепками. — Не надо, я здесь!

Дракон, услышав его, в два шага пересек лужайку. Сердце Лоуренса часто забилось, но вовсе не страх был тому причиной. Отчаянный свернулся вокруг него, окружив капитана блестящей черной стеной своего туловища, и приник к нему головой.

Лоуренс обхватил руками его морду, такую мягкую.

— Ты только не уходи снова, — просительно рокотнул дракон.

— Голубчик мой, — только и сумел выговорить Лоуренс.

Это блаженное единение длилось, однако, всего один миг.

— Лоуренс! — позвала Роланд из-за живой стены. — Отчаянный, будь умницей, развернись чуть-чуть. — Отчаянный неохотно послушался, продолжая загораживать Лоуренса от Барэма и прочей компании. — Вы не могли не вмешаться, — сказала Роланд, нырнув под его переднюю лапу, — но только знаток драконов способен это понять. Не позволяйте Барэму толкать вас на новые крайности. Отвечайте ему почтительно и делайте все, что он говорит. Поверьте, мне очень не хочется бросать вас в такой ситуации, но почту уже принесли, и даже минута может иметь решающее значение.

— Разумеется, — ответил ей Лоуренс. — В Дувре, видимо, ждут вас, чтобы начать атаку. Не беспокойтесь за нас.

— Атаку? Там будет бой? — Отчаянный наставил когти и посмотрел на восток, словно видя, как поднимается в воздух знакомая эскадрилья.

— Отправляйтесь и берегите себя, — торопливо промолвил Лоуренс. — Извинитесь за меня перед Холлином.

— Вы тоже постарайтесь не волноваться! — кивнула она. — Я еще до взлета поговорю с Лентоном. Корпус не останется равнодушным к вашей судьбе. Мало того, что они разлучили вас — они оказали непозволительное давление на дракона и встревожили весь прочий состав запасника.

— Не беспокойтесь и не задерживайтесь больше ни на минуту. Бой гораздо важнее, — сказал Лоуренс с жаром не менее притворным, чем уверения Роланд. Оба они понимали, что дело обстоит хуже некуда. Лоуренс не мог не броситься к Отчаянному — но, сделав это, он открыто нарушил приказ. Не найдется такого трибунала, который бы его оправдал; сам Барэм выступит обвинителем, и Лоуренс, приведенный к присяге, ничего отрицать не сможет. Вряд ли его, конечно, повесят: провинился он не на поле боя, и обстоятельства его извиняют — но, служи он на флоте, его непременно отправили бы в отставку. Ему осталось лишь стойко выслушать свой приговор. Лоуренс заставил себя улыбнуться, и Роланд, крепко сжав ему руку, исчезла.

Китайцы меж тем поднялись и выглядели намного достойнее морской пехоты, готовой обратиться в бегство при первой опасности. Шун Кай, самый молодой из послов, ловко перелез через поваленный дуб, принцу в этом предприятии помог кто-то из слуг. Юнсин оставил на сучьях нити своих шелковых одежд, но в отличие от тех же английских солдат казался совершенно спокойным.

Отчаянный свирепо таращился одним глазом на всех своих визитеров.

— Я не собираюсь отсиживаться здесь, когда другие воюют. Пусть эти люди говорят, что хотят.

— Не позволяй им себя расстраивать, — гладя его, сказал Лоуренс. — Прошу тебя, сохраняй спокойствие. Приступы гнева не доведут тебя до добра.

Отчаянный в ответ только фыркнул, продолжая сверкать глазом и топорщить жабо.

Барэм, пепельно-серый, не спешил приближаться к дракону, но Юнсин, судя по жестам, приказал ему сделать это без промедления. Шун Кай, стоя чуть в стороне, задумчиво смотрел на Отчаянного и Лоуренса. Барэм преодолел барьер, стараясь побороть страх с помощью гнева. Лоуренсу часто доводилось видеть, как люди перед боем ведут себя точно так же.

— Теперь я вижу, что у вас в корпусе называется дисциплиной. — Барэм хорошо понимал, что неподчинение Лоуренса, возможно, спасло ему жизнь, и кипятился из-за этого еще больше. — Так вот, Лоуренс, со мной это не пройдет. Вы ответите по всей строгости. Сержант, арестуйте его…

Конца фразы Лоуренс не услышал. Стремительно уменьшающийся Барэм продолжал открывать и закрывать рот словно рыба, но Отчаянный, бережно подхватив капитана в когтистую горсть, уже поднимался в грязный лондонский воздух. Сажа запятнала его бок и одежду Лоуренса.

Капитан устроился поудобнее в своей люльке. Сделанного не воротишь, и незачем даже просить Отчаянного опуститься на землю: вон как яростно работают его крылья. Они пронеслись над окраиной города, и Лоуренс озабоченно посмотрел вниз. Отчаянный летел без сбруи, не подавая сигналов — как бы его не обстреляли из пушек. Но пушки молчали. Этот дракон, весь черный, лишь с перламутрово-синей каймой по обводу крыльев, был знаком всем и каждому.