Нефритовый кубок - [12]

– Что-то мне давно не попадались сыскные, горевшие желанием в чем-нибудь разобраться, – вполголоса пробормотал Аддах. – Должно быть, Рекифес отыскал-таки средство заставлять своих подчиненных работать… Ладно, чем я могу помочь, коли вы так решительно настроены, молодой человек? Можешь ходить по службам Поля и разговаривать, с кем пожелаешь, но добиваться честных ответов тебе уж придется самому. Ристалище – маленький тесный мирок, куда редко допускают посторонних. У нас тут все вращается вокруг да около лошадей. Если узнаете что-нибудь полезное, не забудьте поделиться. Кстати, если вам понадобятся какие-либо средства, обращайтесь прямо ко мне.

При упоминании о «средствах» Шетаси уль-Айяз внезапно оживился, рассыпавшись в многословных заверениях, что злоумышленника или злоумышленников вскорости непременно разыщут. Конан же, поразмыслив, спросил, не доходили ли до владельца Поля какие-нибудь слухи, касающиеся покойного Тархалла. Вдруг кто-нибудь ему угрожал или намекал на то, что хорошо бы в будущей скачке Феникс пришел не первым, а вторым или третьим?

– Вряд ли, – покачал головой Аддах. – Во-первых, все знали, что Тархалл подобными трюками не балуется, а во-вторых, боялись Барча. У туранца весьма незамысловатая и действенная манера расправляться с теми, кто задумывает сделать ему пакость… В общем, желаю успехов на поприще восстановления справедливости, а у меня сегодня своих забот полно.

После столь нелюбезного прощания владелец Конного Поля развернулся, чтобы уйти, но киммериец окликнул его:

– Почтеннейший, мы забираем лошадь.

– Что? – месьор Рабиль вмиг потерял всю свою невозмутимость. – Как забираете? Куда?

– На конюшню Сыскной Когорты, – объяснил Конан, – поскольку конь теперь будет этим… – молодой человекоохранитель едва не прикусил язык, лихорадочно вспоминая мудреное слово, и все-таки вспомнил: – вещественным доказательством.

– Доказательством чего? – ядовито осведомился Аддах. – Милейшие, вы уверены, что Феникс через пару дней не сдохнет от казенных харчей? У вас там кто-нибудь способен ходить за лошадьми? Учтите, если коню причинят хоть малейшее неудобство, Барч с вашей Когорты шкуру спустит. Вас не спасет даже грозный Рекифес. Оставьте Феникса в покое. Никуда он отсюда не денется.

– Положено, – упрямо стоял на своем варвар, и Рабиль, сдавшись или не желая спорить, устало махнул рукой:

– Демон с вами, уводите эту тварь. Только напишите расписку – мы, такие-то и такие-то, служащие Сыскной Когорты, такого-то дня… Своеручная роспись, печать – как положено. Мне, знаете ли, совсем не хочется ругаться с ит'Карангом по поводу его ненаглядного скакуна.

Для написания требуемой бумаги призвали писца с необходимыми принадлежностями. Шетаси уль-Айяз, сопя от усердия, приступил к созданию документа, а Конан решил поближе взглянуть на причину нынешней драмы.

Причина скосила на незнакомца выпуклый лиловый глаз, захрапела и сделала удивительно точный выпад передней ногой, промахнувшись всего на полпальца. Раздосадованный неудачей, жеребец возмущенно заржал и попытался вскинуться на задние ноги, чему помешали двое конюхов, изо всех сил вцепившихся в ремни растяжек. Блеснули новенькие шипастые подковы, и вовремя отскочивший киммериец с легким ужасом прикинул, как он и Шетаси поведут эдакого зверя почти через весь город к зданию Когорты. Кажется, он погорячился с «вещественным доказательством», но пути обратно отрезаны – вон почтеннейший Наставник уже прикладывает к листу пергамента окунутую в зеленый сургуч маленькую печатку с изображением дракончика.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Вещественное доказательство

Считается, что жителей Шадизара ничем не удивить. Мол, в этом городе ежедневно случается столько из ряда вон выходящих событий!..

Однако маленькая процессия, двигавшаяся вдоль улицы Девро, без особого труда удостоилась внимания окружающих.

Процессия состояла из двух человек и одного чрезвычайно раздраженного коня туранской породы саглави. Золотисто-рыжий жеребец всячески пытался насолить взъерошенному подростку-варвару, чувствовавшему себя самым несчастным обитателем Заморы (а может, и всего Материка…), но упрямо тянувшему скакуна за собой. Некоторые из зевак, заметив на кожаной безрукавке молодого человека криво пришпиленную бляху Сыскной Когорты, ехидно интересовались, чем провинилось бедное животное. Кто-то громогласно осведомился, скоро ли состоится казнь четвероногого преступника и будет ли ей предшествовать показательное судилище.

Скорбно вздыхающий Шетаси уль-Айяз предпочел держаться от воспитанника и пребывающего в скверном расположении духа жеребца в разумном отдалении. Еще до выхода с Конного Поля он попытался отговорить подопечного от безумной затеи, но разве можно вести пристойную беседу, когда рядом фыркает и храпит разъяренный конь?

Воображение почтенного уль-Айяза разыгралось не на шутку, с готовностью рисуя в самых черных красках предстоящее объяснение с месьором Рекифесом. И с Барчем ит'Карангом, который через два-три дня прибудет в город, горя желанием узнать, куда накануне Осеннего Приза подевалась его лучшая лошадь. Все беды оттого, что мальчишка слишком далеко зашел в своем рвении! Скачки – самое непредсказуемое из игрищ. Даже безусловный победитель может перед самым концом забега споткнуться о крохотный камешек и полететь вверх тормашками. Единственный умный поступок, который совершил подопечный – заручился обещанием поддержки у Рабиля. Всенепременно нужно воспользоваться этой поддержкой, причем желательно, чтобы она выражалась в круглой сумме золотых либо серебряных монет…