Нефертити - [63]

Надо прикинуться ягнёнком, сделать вид, что посланник Суппилулиумы испугался, обмер от страха и готов бежать из Фив куда глаза глядят. Успокоить старичка, отвлечь. У младого хетта на всё про всё есть два дня. Потом кассит обеспокоится, может сбежать. А этого допустить нельзя. Два дня. Один, чтоб найти дом Азылыка, второй, чтобы его убрать. Слуг он заговорит, дабы старый оракул даже не почувствовал их приближения. Впрочем, их душ он не ведает и близкой опасности не ощутит. А их первородный страх легко замазать. Этому хетт научился, как и многому другому. Вартруум лишь прикидывался дурачком, чтобы все оставили нюхача, как его презрительно называли, в покое. Теперь звёздный час настал.

Он вернулся к себе в комнату, выпил сначала один пузырёк с маслянистой жидкостью, потом второй. Первый испускал флюиды паники, испуга и растерянности, пусть бывший первый оракул ловит их и наслаждается тем, что его угроза на нюхача подействовала. Второй начнёт гасить его собственные душевные токи. Кассит не сможет больше в него пролезть и станет думать, что нюхач удирает из города. Оба состава очень сильные, не раз испытанные, и Азылыку не распознать обман, каким бы великим даром он ни обладал. Эти масляные составы приготовила его старая бабушка Имху. Пусть он недоумок, как звал его Азылык, но бабушку вонючему касситу не перехитрить.

До утра Вартруум так и не смог заснуть. В соседнем доме варили пиво, и от ячменного солода исходил столь крепкий дух, что у волхва кружилась голова. Он достал свою повязку на нос, холстину, пропитанную специальным травяным отваром, гасившим все остальные запахи — дома она его иногда выручала — надел её, однако сон к нему так и не вернулся. Упрямый хетт снова поднялся, зевая, вышел во двор, омылся на утреннем холодке водой, вылив на себя две больших бадьи, чтобы взбодриться, вытянул руки к небу, замер и стоял так около часа, пока тело не высохло. Ночной усталости как не бывало.

Волхв дождался, когда с первым лучом солнца проснётся хозяин, и попросил на завтра освободить для него троих работников на весь день. Они ему потребуются.

— Неужели так скоро вы собираетесь покинуть нас? — удивился Саим, усаживаясь завтракать вместе с гостем. — А я ещё не угощал вас нашим знаменитым чёрным пивом! Нигде такого не варят. Здесь неподалёку расположены сразу три пивоварни, я их вам покажу, там варят самое лучшее во всём Египте чёрное пиво! Один кувшин валит с ног быка!

— Пиво я не люблю. Зато в вашем доме, я обратил внимание, всегда вкусно пахнет лепёшками! — радостно воскликнул Вартруум, переходя на другую тему. — Пшеничная и овсяная мука. Пять частей первой, одна второй и немного кислого козьего молока.

— Верно! — изумился финикиец. — А я-то полагал, что мой секрет никто не разгадает!

На мгновение огорчение проступило на его круглом добродушном лице.

— Я клянусь, что никому о нём не скажу, — улыбнулся Вартруум.

— Теперь я готов подарить его вам, уважаемый Вартруум, — горестно вздохнул Саим, — ибо уж кто-кто, а вы меня поймёте!

— Я? — удивился хетт.

— А кто же ещё?! Кому как не вам, купцу, продающему зерно, понять наше горе! — в глазах Саима даже заблестели слёзы. — Идёт третья неделя сезона дождей, а ни капли ещё не выпало! Мы каждый день молимся нашим богам, я готов выстроить ещё один храм, отдать все свои сбережения, чтобы прекратить засуху, но боги глухи к нашим молитвам. Мы чем-то прогневили их! Разве не так?!

Служанка принесла горячие лепёшки, мёд, молоко, и Саим, увидев пищу, скрестил руки на груди, закатил глаза и стал просить своего покровителя Амона-Ра о том то, чтобы он всегда был таким же щедрым, как сегодня.

Вартруум скромно молчал. Его всегда забавляло то обстоятельство, что на свете развелось огромное количество глупцов, но ни один из них никогда в этом так и не признался. Боги, наверное, для того и завели умников, чтобы те могли им посочувствовать, ибо дураки только тем и занимаются, что выпрашивают у них погоду, здоровье для себя, для детей, деньги, хороший улов и даже счастье. Более глупого способа утвердить себя в мире никто ещё не придумал.

— Я вижу, вы также огорчены нашим бедствием, потому и собираетесь столь скоро нас покинуть, — переходя к утренней трапезе, вздохнул Саим.

— Да, — сочувственно кивнул Вартруум.

— Жаль! Мне, как хозяину, даже обидно, что я ничем не смог угодить такому дорогому гостю! Очень обидно! А потому скажу по секрету: нам, египтянам, повезло! — наклонившись к гостю, неожиданно прошептал хозяин.

— Вот как? — густо намазывая оранжевым мёдом горячую лепёшку, наливая себе молока и облизываясь, промычал гость. — А нам, хеттам, не очень, так?

— Именно так, дорогой, ибо у нас есть Илия! — восторженно объявил купец.

Хеттский оракул из египетских богов знал только Осириса, Исиду и Амона-Ра. Кто же такой Илия, он не ведал, а потому лишь уважительно кивнул.

— Илия — наш первый царедворец, — с гордостью пояснил Саим и, просияв, добавил: — Он первым прознал, что через семь лет настанет эта засуха, и все семь лет покупал во всех соседних странах дешёвое зерно. И запас его столько, что у нас, несмотря на недород, каждый день будут на столе мёд и лепёшки!