Неестественный отбор - [63]

Олег дал на аптеку 1000 гривен, а хирургу решил заплатить после операции. «Еще неизвестно, как оно будет…».

Когда теща немного оклыгала, снова встал вопрос о “подяке” хирургу. Платить тысячу гривен казалось сверх меры, а 500 – в самый раз. Спустя некоторое время подумал, что может вообще ничего не платить, потому как операция уже прошла и довольно успешно. Но теща замучила своему хныканьем: «Ты уже заплатил?». Поэтому накануне выписки он громко и нетерпеливо постучал к хирургу Карпенко.

…В небольшой полутемной комнатушке, захламленной каким-то плакатами и приборами сидел, упершись локтями в стол, светловолосый худой мужчина лет сорока. В руках он держал зажженную папиросу…. Спокойными и утомленными глазами врач посмотрел на посетителя и молча кивнул головой в сторону дивана. В один миг Олег почувствовал себя ничтожеством… Присев одной точкой на диван, он шепотом спросил, какие перспективы у прооперированной Кулаковой. Карпенко глубоко затянулся и сдержанно ответил, что все будет хорошо, надо только немного подлечиться. Тогда он вытянул из кармана 500 гривен и осторожно положил их на край стола: «За операцию…». Однако хирург даже не взглянул на купюры… Он снова глубоко затянулся и бросил: «Благодарю». К выходу Олег пятился задом и на цыпочках… Уже в дверях увидел боковым зрением, что Карпенко продолжает сидеть с сигаретой в руке… К деньгам он так и не притронулся…

Теще сказал, что все в порядке, а на вопрос «сколько дал» соврал, что 1000 гривен. При этом чувствовал себя отвратительно… В лифте из разговоров медицинского персонала он узнал, что заведующая отделением уехала на конференцию, поэтому у Карпенко сегодня три операции. Олег представил, как этот хирург будет резать живое тело, будет ковыряться в чьих-то кишках, крови и грязи, спасать чужие жизни и так каждый день… каждый день… И все это – за мизерную зарплату в ожидании подачек от нищего населения. А вот он сам… Ничьи жизни не спасает, ходит в чистом, а когда однажды читал три лекции подряд, так больше ни на что не был способен…

Уже на улице опомнился, что анестезиологу он вообще ничего не заплатил… Так тот и не требовал!

4

Андрей глядел на вскрытое тело такими глазами, как будто впервые бы его видел. Но теперь он на все смотрел иначе. Организм человека знал почти наизусть… Знал каждую жилу и каждую прожилку… В то же время не понимал в нем решительно ничего. Нужно посмотреть на все под другим углом зрения. Но под каким? Клиническое мышление заключается в том, чтобы предусмотреть, как поведет себя именно этот организм. Именно этот и никакой другой… Организм сопротивляется болезням… Ему нужно лишь помочь. И, не дай Бог, не препятствовать, если тому и самому хватает сил на борьбу. Хотя и здесь его одолевали сомнения… Технический прогресс и развитие медицины снизили сопротивляемость человеческих тел. Зачем клеткам бороться, если в генах сидит тупая уверенность, что на большинство болезней есть таблетка, а на крайняк придет на помощь хирург? От всех этих мыслей голова шла кругом… А может отморозиться? Как говорил великий хирург Амбруаз Пари? «Я их оперировал, а Бог пусть их вылечит». Хорошую отмазку придумал средневековый оператор, но в наше время – не актуальную.

В больнице он теперь просто жил… На выходные в город почти не ездил, мама сама его посещала, каждый ахая раз, как похудел ее сыночек. Но Андрею было не до усиленного питания…

Его отношения с пациентами изменились кардинально… Теперь ему было безразлично, ругают его или хвалят. Он все перечитал о знаменитых хирургах мира. Вот взять Вишневского… Думал только о том, как помочь человеку и облегчить его страдания. Отсюда имеет три достижения – местную анестезию, мазь и новокаиновую блокаду. А как он переживал свои неудачи? Как-то после операции умерло три пациента. Вишневский потерял душевный покой, а тут как на беду привезли знакомую с непроходимостью желчного протока. Выдающийся хирург сделал сложную операцию, но женщину убило посленаркозное осложнение. И тогда Вишневский разработал местную анестезию методом тугого ползучего инфильтрата.

А что сегодня с обезболиванием? Общую анестезию применяют при простейших операциях… Аргумент – теперь другие времена, и современные препараты позволяют не травмировать психику. А сколько его друзей и приятельниц нахваливались тем, что вырывали зуб или делали аборт в бессознательном состоянии! А потом – тяжелый выход после калипсола, который еще называют «опытом смерти». Деперсонализация, вопрос типа «кто я?», потеря памяти, истерики, утверждение, что разговаривал с Всевышним… Можно, конечно, пошутить, как их анестезиолог: „Надо же когда-то и с Богом поразговаривать”… Но разве можно этим злоупотреблять? Вишневского ругали за то, что он насаждает местную анестезию даже при операциях на сердце, а теперь одно медицинское светило выразилось следующим образом: «Мне легче делать простейшую операцию под общей анестезией. Тогда пациент не мешает и не слышит то, что ему не следует слышать».

Андрей вспомнил, как в интернатуре в дверях гинекологического отделения он столкнулся с девушкой, которой два часа назад сделали аборт под калипсолом. Девушка нетвердо стояла на ногах, пошатываясь… Неловкими движениями она ковырялась в своей сумочке, а над ней нависал анестезиолог: «Еще восемьдесят гривен». Наконец девушка вытянула фиолетовую бумажку. «Я сказал – восемьдесят!» – крикнул анестезиолог и выхватил из ее рук кошелек. В шоке от увиденного Андрей выскочил в коридор… А когда шел мимо операционной услышал претензии медсестры: «Я уколы делала! Так хоть бы десятку дал!».