Недруги по разуму - [50]

После трех кругов торговли пришлось изображать задумчивость. В банке, как подсказывал экран, было двадцать тысяч, сумма внушительная, круглая, и значит, требовался более явный признак тяжких колебаний, чем хмыкание и почесывание темени. Копируя ругов, Язон крепко стиснул рот, сузил глаза в две маленькие щелки и попытался хрюкнуть носом; звук получился ненатуральный, похожий скорее на визг шипокрыла, однако уловка сработала.

– Долго думаешь, Керр, – произнес Запечатлитель. В тоне его сквозило торжество.

– Где спешка, там убытки, – буркнул Язон. – Торопливость полезна только при ловле блох.

– Блох? – Клапан Навигатора дернулся. – Каких блох? Память, объясни!

– Блоха – кровососущий паразит, – раздался металлический голос. – Предполагаемый ареал обитания – кожа людей-хадрати.

Помощник Туб вздрогнул, отодвинулся от Язона и поглядел на него с нескрываемым ужасом.

– Великая Пустота! Ты… ты носишь с собой паразитов?

– Весьма возможно. Однако не беспокойся, – утешил Помощника Язон, – я думаю, руги для блох несъедобны. Они ведь не грызут парней, которым велено меня стеречь… – Он снова хрюкнул носом и сообщил: – Мой ответ – пять тысяч!

Теперь призадумался Запечатлитель Сур. Язон его не понукал; всякому фрукту нужно время, чтобы дозреть до кондиции. Как говорят в Славянских Мирах, три спиногрыза сидели в глубокой задумчивости, и не в его интересах было торопить события. Тем более, спускать им лестницу.

Через два круга, когда в банке скопилось больше семидесяти тысяч, нервы у Сура сдали, и он предложил открыться. Возражений не последовало; карты легли на стол, и, оглядев их, Язон сообщил партнерам:

– Ваши не пляшут, джентльмены. Совсем не пляшут, век воли не видать!

– Что это значит? – Навигатор Джек грозно уставился на Запечатлителя, затем поднял глаза к потолку. – Память, смысл!

– Непереводимая идиома, – откликнулся компьютер. – Но смысл ясен. Прошу внимания на экран.

Там мелькали цифры проигрышей. Счет Помощника Туба стремительно зеленел, но строчки Джека и Сура не изменили оттенков – видно, средства этих двоих были еще не исчерпаны. Но каждый из них стал беднее тысяч на двадцать кедетов.

– Не везет вам в карты, повезет в любви, – сообщил Язон, подмигнув Навигатору. – Есть одно предложение, сэр Джек. Велика ли ценность существа-хадрати, именуемого мрином? Я имею в виду, в кедетах?

– Этот мрин еще молод, неопытен, и цена его – двенадцатая дуо, – произнес благородный эрдж, мрачно уставившись на разбросанные по столу карты. – Почему ты спрашиваешь?

– Я готов выкупить этого мрина и отдам за него весь свой выигрыш. Больше двух дуо, если не ошибаюсь. – Прищурившись, Язон повернулся к экрану. – Если быть точным, два дуо и семь двенадцатых.

Запечатлитель Сур совсем по-человечески всплеснул длинными руками.

– Зачем тебе этот бездельник? Этот комок отвратительной шерсти?

– Вместо подушки. У вас, у ругов, нет ни подушек, ни матрасов, ни одеял… Это меня угнетает. Буду подкладывать мрина под голову, когда сплю.

– Я бы согласился, Хозяин, – сказал Сур. – В Рое ты можешь взять другого мрина, гораздо опытнее. Хоть целую дюжину!

– Не так все просто, – вмешался Помощник Туб. – Керр – хадрати, а о них Кодекс Первого Навигатора не упоминает. Следовательно, хадрати не имеют имущественных прав, а этот мрин – имущество!

«Рабовладельцы проклятые!» – мелькнуло у Язона в голове. Но, подавив приступ гнева, он произнес с каменным лицом:

– Я уважаю ваш Кодекс. Однако должен заметить, что за мной признано право владения любым имуществом, исключая мой скафандр, мой пистолет и мою аптечку. Ну, и кое-какие другие мелочи… Мы договорились об этом, когда начинали игру, и зафиксировали в Памяти. Не так ли, благородный эрдж?

Хозяин-Навигатор, сузив в раздражении глаза, сделал подтверждающий жест.

– Да, так! Занесенное в Память нерушимо, и я готов согласиться с твоим предложением. Мрин – тебе, кедеты – нам! Память, исполняй!

Глядя, как вновь желтеет счет Помощника Туба, Язон промолвил:

– В данном случае мы имеем пример взаимовыгодных торговых отношений. Мне что-то нужно от вас, я покупаю это за большую цену, и все довольны. А вывод, почтенные, таков: не лучше ли торговать, чем воевать?

Но эрдж оставил его последнюю реплику без внимания, буркнув:

– Нашу выгоду я понимаю. А в чем твоя? Мрин не стоит отданных тобой кедетов.

– Этот мрин стоит, – возразил Язон.

– Почему?

– Потому, что цену дружбы деньгами не измеришь.

Они сыграли еще пять партий. Две Язон проиграл, потом выиграл, проиграл и выиграл снова. В общем, сражение шло с переменным успехом, но ругами все более овладевал азарт. Это было заметно по блеску глаз, по хриплым или свистящим бессвязным звукам, по тому, как дрожат их клапаны и вибрируют слуховые мембраны. Их кожа – видимо, из-за прилива крови – изменила оттенок: у Навигатора она теперь казалась алой, а у двух его желтых собратьев – глубокого шафранового тона. Это стало особенно заметным, когда Запечатлитель Сур, расстегнув пряжки, спустил комбинезон до пояса. Его подплечные выступы трепетали в учащенном ритме, в такт биению скрытых за ними сердец.

Почти неизбежный результат, думал Язон, глядя на своих разгорячившихся партнеров. Эти руги, Дети Великой Пустоты, лишили себя столь многих удовольствий в жизни! Они не наряжались, не украшали свои тела и лица, не упивались роскошью одежд и блеском драгоценных побрякушек, не знали ничего о макияже и косметике; они не имели волос и не могли наслаждаться волшебным искусством парикмахеров. Больше того, они позабыли вкус изысканной пищи! Легкий наркотик или алкоголь, что содержался в розовых шариках, стал для них великим открытием, ибо ни кофе, ни табака, ни спиртного и остальных возбуждающих средств у них не имелось. Беспорочная, а значит, тоскливая, скучная жизнь! Ведь пороки людей суть продолжение их достоинств, и если представить, что вдруг исчезли чревоугодие и пьянство, то вместе с ними пропадет и возможность разумного наслаждения.