Недостойный - [57]

Потом, с раскрасневшимся лицом, я слушала его слова про то, какая я красивая. И мне это нравилось. Правда. Честно. Но складывалось впечатление, что я занимаюсь любовью с призраком, фантомом или с кем-то подобным. И не однажды я ощущала, что на моем месте могла быть другая женщина. Кто угодно. Как будто то, чем он занимался со мной в той квартире, не слишком отличалось от того, что он делал в школе, в классе.

Не знаю. Не уверена, что тогда я думала об этом именно в таких выражениях. Это было скорее ощущение, какое-то смутное жужжание, к которому я не хотела прислушаться. Но чувство это я помню: ощущение, что он где-то в другом месте, что он просто выполняет свою работу. Не знаю, странно звучит, но тем не менее эти слова кажутся абсолютно точными.

Самыми лучшими были дни, когда никуда не нужно было идти, когда мне не нужно было возвращаться домой. Такие дни были самыми счастливыми в моей жизни. Он готовил для меня или давал мне слушать музыку, или мы смотрели какой-нибудь фильм. Что бы это ни было, оно всегда превращалось в урок. Как приготовить соус или почему этот музыкант важен, в таком духе. Можно говорить все, что угодно, но тогда, в то время, это было сном. Я выходила за ворота МФШ и шла через серый, холодный, противный город и набирала код, число, которое продолжала считать тайным и магическим. Он впускал меня, кормил и занимался со мной любовью. То есть за той дверью в конце той лестницы находился теплый, прекрасный мир. Мне больше ничего не было нужно.

Как кто-то мог не понимать, что это было сильнее меня?..

Я начала там ночевать. Стала приходить в субботу вечером после прогулок с Ариэль. Сначала уходила от него в три или в четыре часа ночи. Он просил меня остаться, но я не могла придумать, как справиться со всей этой ложью. Но в конце концов я просто сказала — ладно. И когда он спросил меня, я ответила, что родители думают, будто я ночую у Ариэль. «А по мнению Ариэль, где ты ночуешь?» — поинтересовался он. «Дома», — сказала я. Вот так. Проблемой, настоящей проблемой была Ариэль. Как только я перестала ночевать у них, она просто с ума сошла. В определенный момент я совсем перестала к ним приходить. Оставила у него какие-то вещи и проводила с ним вечер субботы и все воскресенье, а ранним вечером возвращалась домой скоростным поездом.

Я сидела в вагоне, объятая ужасом воскресного вечера, который усугублялся беспросветной зимней печалью, потому что я неслась прочь от него, ехала в прямо противоположном направлении. После этого, после того как я исключила ее из своей жизни, Ариэль почти перестала со мной разговаривать. Или мы почти перестали друг с другом разговаривать. Подобное случается постоянно. Мы были неразлучны, а потом это закончилось. Девочки меняют подруг в течение всего года. Ты была частью чьей-то жизни. Знала родителей. А потом вы никогда больше не повстречаетесь. К такому мы были готовы.

Меня ничего больше не заботило. Вся моя жизнь на время. То есть ничего больше не существовало.

Ничего. И однажды я ему сказала. Мы лежали в постели, и я посмотрела на него и сказала это. «Уилл, я тебя люблю», — сказала я. А у него был такой вид, будто я сказала ему, что небо голубое. Потом мы занимались любовью, и, может быть, он был со мной нежен. Но я не могла думать ни о чем другом, кроме того выражения его лица и как он лежал, не шевелясь, как мертвый.

В школе я начала просиживать у его класса. Между последним шкафчиком и его дверью оставалось пространство, около метра пустой стены. Обычно я сидела там, делая вид, что занимаюсь. Словно собака или не знаю кто, сидящая у его двери. Есть поступки, которые ты совершаешь. Я сидела и слушала. Пялилась в свою книжку, сидя на холодном, блестящем полу в этом жутком сером коридоре, прислонившись головой к стене, пытаясь все услышать, быть с ним, не пропустить ни единой секунды.

Эти ребята его обожали. Не послушав, как он преподавал, не видя его, понять было невозможно. Я любила слушать его голос, думать о том, что он говорил.

Однажды я услышала какое-то замечание, сделанное им в классе, и оно прозвучало для меня очень знакомо. Я поняла, что уже его слышала, он говорил об этом несколько дней назад. Не помню точно, что это было, просто что он сказал это мне. Мы лежали в постели, и это было то же самое предложение, та же модуляция, та же интонация.

Это было ужасно. Внезапно меня охватило то же страшное чувство, что он — призрак, или я — призрак, и что он никогда меня не любил. Я просто заполняла пространство.

Гилад

Он никогда настолько не опаздывал. Двадцать минут прошло — и ничего. Я вспомнил, как он стоял на платформе станции «Одеон» в тот день, когда мы увидели смерть Кристофа Жоливе. Я посмотрел на своих одноклассников и представил их будущую жизнь. Мне показалось, что без Силвера мы все каким-то образом обречены.

Рик сидел со скрещенными на груди руками и смотрел на закрытую дверь. Выражение его лица было каким-то тоскливым, и я наблюдал за его глазами, пока он не посмотрел на меня. Он кивнул почти неуловимо. Хала смотрела в окно на тополя. Лили печально мне улыбнулась. Абдул покачивался взад-вперед, время от времени быстро проводя тонкими пальцами по своим курчавым волосам. Кем он станет, этот нервный паренек, такой зажатый? Черной ручкой Кара рисовала затейливый узор на странице тетради. Альдо спал на своем столе, волосы закрыли лицо. Джейн выровняла стопку книг у себя на столе, а затем открыла тетрадь. На чистой странице вывела: «13 декабря 2002 года». Я следил, как ее рука, на которой был черный лак для ногтей, медленно двигалась по странице; 13 декабря 2002 года, снова и снова обводя эту дату. 13 декабря 2002 года, 13 декабря 2002 года, 13 декабря 2002 года. Кончик стержня двигался по углубляющейся линии, нажим образовывал желобок в мягкой бумаге.