Недолговечная вечность: философия долголетия - [8]
От чего мы должны отказаться, если хотим сохранить самое важное? Прежде всего от непременного требования отказываться от чего-то, что ставит знак равенства между старением и постепенным иссяканием желаний. Даже если старость в конце концов нас одолеет и отнимет у нас самих, ее нужно подстраивать под себя. Жесткие правила, предписывающие лечь на кровать, оставив все дела, должны быть отринуты: возможно, мудрость в ее традиционном понимании — это не что иное, как добровольный уход, названный другими словами. Нужно изо всех сил сопротивляться обеднению нашего существования, ссылке в разные там дома с громкими именами, которые предназначены для того, чтобы в них умирали под присмотром врачей. В былые времена человек вступал в жизнь без готовых моделей: роман воспитания, появившийся в XVIII веке, помогал людям не запутаться в лабиринте лет, учил переходить от частного к общему, в то время как усиливался процесс распада старого дореволюционного общества; но и сейчас, как и тогда, мы подходим к осени нашей жизни без всякого руководства, поскольку этот период не существовал вплоть до середины XX века. В этом случае следовало бы говорить не о романах воспитания, или «формации», но о романах «деформации», которые отучали бы нас от того, что мы знаем, очищали бы нашу память от всего того бреда, что мы слышали с незапамятных времен. Возможно, стареть следует мирно, однако нельзя смиряться. Итак, мы разрываемся между двумя видами мудрости: сокрушенно принять неизбежное — и радостно согласиться с возможным. Мы балансируем между этими двумя состояниями. Еще Фрейд говорил: время не переходит в наше бессознательное [25], это мы переходим в него, и дата нашего рождения определяется записью в книге регистрации актов гражданского состояния. Возраст — это социальная условность вкупе с биологической реальностью. Всегда есть возможность эту условность изменить. И напоследок: разумеется, мы будем побеждены. Важно никогда не принимать близко к сердцу свое поражение, не зацикливаться на нем, и так до самого конца.
Глава 2 . По-прежнему желать
Конец моей жизни восхитителен. Я вовсе не чувствую себя стариком, разве только когда я бреюсь и вижу себя в зеркале.
Кит Ричардс
У каждого человека, достигшего определенного возраста, может возникнуть чувство, будто он присваивает себе что-то чужое — как если бы он воровал хлеб у тех, кто идет за ним следом. Ничем не заслуженный комфорт не только достался нам благодаря усилиям наших предков, мы наслаждаемся им за счет наших детей и внуков. Как гласит избитая поговорка, которую приписывают то вождю индейцев Сиэттлу, то СентЭкзюпери: «Мы не наследуем землю родителей, мы одалживаем ее у наших детей». Наше поколение подобно каннибалам, пожирающим как предков, так и потомков: мы оставляем после себя гигантские долги и наслаждаемся дарами, которые, по сути, являются воровской добычей. И следующее поколение ощущает, что живет хуже, чем мы. Оно тем сильнее проклинает нас, что уже предвидит все, что его ждет: рухнувшее здоровье и рухнувшие иллюзии. Не настало ли для нас время сойти со сцены?
Выйти на пенсию или в тираж?
Чтобы справиться с этой враждебностью, есть только одно решение: позволить — на добровольной основе — вернуться к работе людям старше 60 лет [1]. Превращение целой возрастной категории в категорию бездельников, полностью посвящающих себя потреблению, — настоящая катастрофа, свершившаяся во имя лучших побуждений в наших странах после Второй мировой войны. Опыт и проницательность чаще всего приобретаются с годами: сохраняя свою занятость или найдя себе новую, люди остаются на связи с другими людьми, служат им, продолжают быть активными членами общества в полном смысле слова. Нужно покончить с предрассудками в отношении людей старшего возраста, видя в них паразитов, от которых ждешь только, чтобы они поскорее сгинули, уступив место более крепким и молодым. Можно сказать, что общество потребления изобрел Поль Лафарг, коммунист-революционер, зять Карла Маркса и автор книги «Право на лень»: в его идеальном городе строго- настрого запрещается работать более трех часов; все необходимое в изобилии производится одними только машинами, и все оставшееся время мужчины и женщины кутят и веселятся, устраивают спектакли, чтобы посмеяться над старым миром, развлечь себя во время нескончаемых каникул [2]. По нелепому капризу истории эта шутовская утопия, восхваляющая пустое ничегонеделание и непрерывные развлечения, прежде всего с триумфом воплотится в «обществе победившего капитализма» — в Северной Америке, где в XX веке создадут индустрию развлечений, но при этом не отменят необходимость работать.
С самого начала выход на пенсию несет в себе двусмысленность.
Говорят, что канцлер Бисмарк, придумавший систему распределения, в 1889 году, тревожась, что ему могут перейти дорогу социал-демократы, якобы спросил у одного статистика: «С какого возраста мы могли бы установить выход на пенсию так, чтобы нам не пришлось ничего платить?». — «Ваша честь, с 65 лет», — якобы ответил его консультант. Большая часть правительственных чиновников к этому возрасту должна уже умереть [3]. Тем, кто всю жизнь работал, охотно готовы дать компенсацию при условии, что они пораньше умрут. Если же им хватит наглости прожить еще два или три десятилетия, машина застопорится и превратится в финансовую пропасть. Это социальное завоевание, действующее во Франции с 1945 года, имеет другим своим следствием старение, которое оно призвано облегчить [4]. При определенных мучительно тяжелых видах работ тело, изможденное долгим однообразным трудом, нуждается в прекращении трудовой деятельности. Однако в других случаях отправка на пенсию представляет собой
Паскаль Брюкнер (р. 1948) — один из наиболее известных писателей современной Франции. Блестящий романист и эссеист, он прославился как мастер тонкой, аналитической прозы, вскрывающей суть отношений между людьми. Роман «Горькая луна» был и остается самым талантливым и скандальным произведением Брюкнера. Слава книги возросла после одноименной экранизации 1992 года режиссера Романа Поланского. «Горькая луна» — это пронзительное и предельно откровенное повествование о том, насколько хрупка грань между чувственной страстью и жестокостью.
Паскаль Брюкнер, современный французский писатель, давно и хорошо известен в России. Некоторые его романы экранизированы и также имели большой успех (например, "Горькая луна").«Похитители красоты» — захватывающий триллер, не отпускающий читателя до последней страницы. По духу, эта книга — нечто среднее между «Коллекционером» Фаулза и «Беладонной» Молинэ, только она еще больше насыщена событиями и интригой.«Красота есть высшая несправедливость. Одной лишь своей внешностью красивые люди принижают нас, вычеркивают из жизни — почему им все, а нам ничего?.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
С преуспевающим риелтором судьба сыграла злую шутку: важная сделка сорвалась из-за случайно забредших в элитный квартал бомжей. Герой превращается в ярого ненавистника племени парижских клошаров, прославленных классической французской литературой. Он пытается убивать, маскируя чувство мести стремлением очистить город от скверны. Грань между нормальной жизнью и падением оказывается тонкой: клошаром становится он сам. В колоритном описании парижского дна в полной мере проявилось мастерство писателя, его мрачный философский юмор.Имя Паскаля Брюкнера хорошо известно.
О чем эта книга?Мы будем абсолютно правы, если скажем, что она о молодом человеке, имеющем все атрибуты успешной жизни – красавицу-жену, умных детей, прекрасную работу в МИДе, перспективы карьерного роста, верных друзей, но вдруг, в 30 лет, понявшем, что все не то и не так. Понявшем, что его единственное призвание – давать любовь окружающим! Казалось бы, что может быть благороднее такой жизненной цели? Однако наш герой отдает женщинам любовь плотскую, самую что ни на есть греховную, и оттого зачастую продажную, низменную и все же одновременно и возвышающую, очищающую, лишенную корысти…Но мы будем также абсолютно правы, если скажем, что эта книга совершенно о другом о нашем одиночестве в этом мире, о невозможности понимания даже между самыми близкими людьми, о том, что каждый из нас в одиночку ищет смысл жизни, но никому еще не удавалось найти его…И все-таки если Бог есть Любовь, то поиски смысла жизни не безнадежны.
«Парадокс любви» — новое эссе известного французского писателя Паскаля Брюкнера. Тема, которую затрагивает Брюкнер на этот раз, опираясь на опыт своего поколения, вряд ли может оставить кого-то равнодушным. Что изменилось, что осталось неизменным в любовной психологии современного человека? Сексуальная революция, декларации «свободной любви»: как повлияли социокультурные сдвиги последней трети XX века на мир чувств, отношений и ценностей? Достижима ли свобода в любви?Продолжая традицию французской эссеистики, автор в своих размышлениях и серьезен, и ироничен, он блещет эрудицией, совершая экскурсы в историю и историю литературы, и вместе с тем живо и эмоционально беседует с читателем.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.