Недобрый час - [48]

Клент вздрогнул, увидев, как мэр стискивает кулаки.

— Это варианты, которые приходят в голову на ходу, — объяснил он. — Дайте время, и я придумаю еще добрый десяток. Я завоевал доверие мисс Марлеборн. В таких условиях бесследно похитить ее смог бы даже ребенок. Поверьте, сложно было придумать план, который НЕ увенчается успехом.

В голове у мэра гнев боролся с логикой. Слова Клента произвели нужный эффект.

— И что же пошло не так? — В голосе мэра остался яд, зато пропал гнев.

— Сэр Фельдролл предложил изящное объяснение. В персике завелся червь, среди доброй пшеницы вырос чертополох, в голубятню залез хорек. Иначе говоря, нас предали.

— Муха в варенье? — предложил мэр, пронзая Мошку ледяным взглядом.

Осознав, что вся комната смотрит на нее, девочка покраснела.

— Не смотрите на меня так! Я не виновата! — Снова ее одолело чувство, будто над ней сгущается персональная туча. И прямо сейчас она разразится грозой.

— Ваш план знал единственный человек с ночным именем. — В голосе мэра звучала сталь; у Мошки в животе заворочался ком иголок. — Она принесла на хвосте историю с похищением. Она заварила эту кашу. Она предупредила своих ночных сообщников.

У Мошки сперло дыхание. Черный значок тяжким грузом повис на груди.

— С превеликим уважением, эта версия абсолютно лишена смысла, — вежливо вмешался сэр Фельдролл.

— Что? — повернулся к нему мэр, стремительно обрастая доспехами гнева.

— Как и все мы, девочка узнала план мистера Клента вчера днем. Но, в отличие от нас, она не ходила за оружием и вообще не покидала дом. Слуги подтвердили, что она все время была на виду. Ночью она была заперта с нами. Она никак не могла никого предупредить. Что она могла — это сбежать, когда мы на рассвете скакали по окрестностям. Будь она виновна, не преминула бы использовать эту возможность.

«Спасибо тебе, человек с дерганым лицом. Ты не такой тупой, каким кажешься», — подумала Мошка.

— Сэр Фельдролл, откройте глаза, — вспылил мэр. — Мы ищем предателя в наших рядах. Просто взгляните на нее.

— Я не считаю девчонку достойным человеком, — ответил сэр Фельдролл тем ровным голосом, который выдает напряженную борьбу с гневом. — Я всего лишь заявляю, что она не умеет ходить сквозь стены.

— Это очень хорошо, — заявил мэр голосом веселым, как виселица, — потому что скоро ее окружат самые толстые, высокие, холодные стены в городе.

Мошке снились разные полеты. Хороший, где она летает в теле мухи, парит в воздухе, ходит по потолку, и гул крыльев оглушает, как барабанная дробь. Плохой, где она мотылек на ветру, порывы мотают ее туда-сюда, подбрасывают вверх, а она мечтает сесть на землю. Тогда она просыпалась в поту от тошноты, злости и беспомощности.

Когда ее под руки тащили из дома мэра, она чувствовала себя как в этом кошмаре. Сарацина пришлось оставить на попечение Клента. Мошка переживала, что гусь бросится на защиту и его пристрелят.

Рыночные торговки как раз ставили ларьки. При виде Мошки они сперва изумлялись, но, разглядев значок, понимающе кивали. Конечно, им все ясно. Девочка мечтала плюнуть в снулые, рыхлые морды. Вырваться хоть на миг, чтобы они перепугались. Как же она ненавидела слезы, превратившие людей в размытые кляксы, а траву в блестящий ковер.

Нечестно, нечестно. Они достали ее! Прогнивший город достал ее! Скеллоу, кандальная мразь, достал ее!

— Куда ее тащить? В Суд Пыльных Ног? Вроде там разбирают дела гостей, нарушивших закон?

Мошка задумалась, судят ли жителей Дневного Побора, или считается, что ни одно преступление без ночных людишек не обходится?

— В Суд Пыльных Ног? Вы спятили? — раздался за спиной голос мэра. — Это вам не бродяжка с грязными лапами и не цыганка, продавшая кошку под видом порося. Тащите прямиком в Часовую башню.

Странная процессия брела по кривым улочкам, а вслед ей летели удивленные взгляды и сухие листья.

По мере приближения к Часовой башне Мошка перестала вырываться. Ноги ее вяло обвисли. За ней захлопнулась ловушка, поставленная внутри ловушки. Бежать некуда. Откинув голову, девочка уставилась в блеклое осеннее небо, стиснутое домами, заляпанное птицами, перечеркнутое ее собственными волосами. Раньше Мошка ходила в Часовую башню через боковую дверь, где заседает Комитет Часов. Теперь ее поволокли на высокое крыльцо к центральному входу. Последний, бесконечно глубокий вдох обжигающе ледяного воздуха, и небо скрывается из глаз.

Человек с красной повязкой на глазу полировал железное клеймо. На поясе у него болталась связка тяжелых ключей. При виде Мошки он оторвался от своего дела.

— Куда ее, в тюрьму? — Единственный серый глаз пронзил Мошку, как меч палача.

Вперед вышел мэр, и одноглазый наспех ему поклонился.

— В тюрьму, по обвинению в заговоре темнейшей природы. Вероломно похитила юную девицу из достойной и богатой семьи. Милую, кроткую, нежную… — У мэра задрожал голос.

— Неужели?.. — Одинокий серый глаз снова уставился на Мошку. Многочисленные шрамы на лице скривились от ужаса и злости. — Неужели мисс Лучезара?

У девочки по коже побежали мурашки. Она поняла, что вот-вот станет главным объектом ненависти во всем Поборе.

Мертвенно-бледный мэр кивнул.