Нечто греховное - [79]

Шарлемань отпил вина из бокала. Привыкший к интригам, сопровождающим любую сделку, он на этот раз желал бы обойтись без них. Выбирать между Саралой и семьей ему совершенно не хотелось, и он надеялся, что честолюбивый Мельбурн сможет оценить Саралу по достоинству и принять ее в семью.

Между тем Пенелопа говорила Сарале:

– Я все еще сержусь на дядю Шея за то, что он ничего не сказал мне о китайских воинах, находившихся в музее. Ведь мы бы могли вступить с ними в бой. Я хочу стать пиратом. Или актрисой. Вот!

– Пенелопа! Веди себя достойно! – одернул ее отец. Закери едва не поперхнулся куском жареной свинины.

– Прошу прощения, – обратился к Шарлеманю Делейн – Как я понимаю, девочка говорила о костюмах для китайских воинов, выставленных в музее. Верно?

– Пирату вряд ли было бы интересно сражаться с костюмами, – едко заметил Валентайн.

Виконт изумленно вскинул брови:

– Как! Неужели там были настоящие воины? Живые китайцы?

– К сожалению, именно так, Джон, – встрял в разговор лорд Ганновер. – Дело в том, что…

– Это довольно нудная и долгая история, – перебил его Шарлемань. – Произошло недоразумение, связанное с торговыми переговорами. Кое-кто не учел особенностей китайских традиций, чем вызвал небольшое осложнение. Все уладится.

Откровенничать с Делейном ему казалось излишним, так как он не был ни их родственником, ни деловым партнером. Ему было незачем знать слишком много о делах семьи Гриффин.

– А чем вы занимались в Индии, лорд Делейн? – спросил у гостя Шей.

– Коммерцией, – ответил виконт. – Мой дядя, служивший там, получил в награду за оказанные королю Георгу III услуги землю, продал ее местному богачу за весьма кругленькую сумму. А я, став его наследником, пустил капитал в оборот.

– И весьма преуспел, должна я заметить, – добавила леди Ганновер.

Сарала опустила глаза, явно недовольная вмешательством матери в этот разговор. А Шарлемань подумал, что эта неуемная дама доставит их семье немало хлопот. В отличие от своей мамаши Сарала знала, когда лучше придержать язык за зубами, и обладала достаточным тактом, чтобы не встревать в беседу мужчин.

– И каков же круг ваших интересов теперь здесь, в Англии? – спросил он у Делейна.

– Ох уж эти мне мужчины! – воскликнула как нельзя вовремя Элеонора. – Отложите свои скучные деловые разговоры до тех пор, пока дамы встанут из-за стола. Вот мне, например, куда интереснее было бы узнать, как удалось Каролине уговорить маркиза Веллингтона позировать ей для портрета без головного убора. Я думала, что он постоянно носит шляпу.

– Предлагаю тост – за талант и вдохновение моей супруги! – воскликнул Закери, подняв бокал с вином.

– Мой секрет прост: я сделала ему несколько банальных комплиментов, – сказала Каролина. – Ведь их любят в равной степени и женщины, и мужчины.

– Но путь к сердцу дяди Закери точно пролегает через его желудок, – добавила мудрая не по годам Пенелопа и хихикнула: – Когда он хорошо поест, то становится веселым и добрым.

Разговор перешел на вопросы, связанные с живописью, в частности на натюрморты, на которых запечатлено нечто съестное. Шарлеманя же больше интересовало, как именно познакомился в Дели Делейн с Карлайлами и какие у него сложились отношения с Саралой.

Когда ужин был съеден, дамы встали из-за стола и, под громкое хихиканье Пенелопы, перемежаемое выразительными вздохами леди Ганновер, покинули столовую, чтобы переодеться для бала.

– Что, по-твоему, они замышляют? – спросил у Валентайна Закери, проводив женщин взглядом.

– Предсказать женские поступки невозможно, – пожав плечами, ответил Валентайн.

Шарлемань кивнул, выражая полное с ним согласие, хотя всего несколько недель назад ему казалось, что он знает женскую натуру как свои пять пальцев. Теперь же он бы многое отдал за то, чтобы разгадать, что предпримет женщина, завоевавшая его сердце.

– Ты полагаешь, они о чем-то подозревают? – спросила у золовки Каролина, пока служанка расчесывала ее длинные каштановые волосы.

– Ты же знаешь натуру мужчин! – ответила Элеонора, глядя на свое отражение в большом зеркале. – Наверняка они считают, что все знают о нас, но, разумеется, заблуждаются. – Она оправила на себе наряд, обернулась к Сарале и с улыбкой добавила: – Как хорошо, что вы захватили с собой в Англию эти вещи! Валентайн и Закери упадут замертво, увидев нас в этой одежде.

– Плохо может стать даже мне! – заявила мать Саралы, сидевшая в кресле возле окна. – Это же неслыханное дело – три дамы появятся одновременно в брюках перед почтенной публикой. Не сомневаюсь, что после такого пассажа нас выдворят из Англии в назидание другим.

Сарала тоже опасалась возможных неприятных последствий их дерзкой выходки, однако не выказывала страха, чтобы не огорчить Элеонору и Каролину, которые приняли ее идею с восторгом. Они стали ее первыми подругами в Лондоне. Правда, этим она была в первую очередь обязана Шарлеманю. Так или иначе, теперь ей уже не столь одиноко, как раньше. И похоже, дружеские чувства к ней этих молодых леди были искренними.

– Это же не брюки, мама! – воскликнула она. – Это шаровары, традиционная одежда индианок, живущих в Дели, как и сари, а также рубаха «кадез».