Нечто греховное - [42]

– Что ж, если так, то примите мою благодарность, – сказала Сарала.

– Пожалуйста, – кивнул он. – Однако позвольте поинтересоваться: почему вы так странно одеты?

Сарала невольно поправила свой экстравагантный головной убор и с наивной миной спросила:

– А что вы, собственно говоря, имеете в виду?

– Вашу шляпу, разумеется, она вам абсолютно не к лицу! В ней вы смахиваете на монахиню или на провинциалку. А это платье просто чудовищно и совсем не идет вам.

– Мне жаль, что мой наряд огорчил вас, милорд, однако моя внешность не имеет никакого отношения к нашим коммерческим проблемам, – сказала Сарала, придерживая «чепец» рукой.

Шарлемань рассмеялся.

– Не следует ли понимать вас так, что вы нарочно оделись подобным образом, желая подчеркнуть деловой характер нашего рандеву?

– Совершенно верно, милорд! А что в этом забавного?

– Надень вы даже обыкновенное холщовое платье, Сарала, для меня вы все равно остались бы очаровательной юной леди, подобной цветущей розе.

Его слова повергли ее в смущение. Он понял это, заметив, как судорожно сжались ее пальцы и колени. Поерзав на сиденье, Сарала спросила:

– А мы не могли бы сегодня еще разок покататься по Гайд-парку?

Лицо ее выражало при этом ангельскую невинность, а в душе она ликовала в связи с первой победой, одержанной в этом туре переговоров, свидетельством которой стал сделанный им ей комплимент. Он сравнил ее с принцессой, прячущей свою красоту под рубищем. Его слова прозвучали для нее, словно чарующая музыка, и вызвали в ее жилах приятный жар.

– Разумеется, – живо отозвался Шарлемань и повернул коляску в направлении Риджент-стрит. – Однако позвольте поинтересоваться: чем вызвано ваше желание?

– Мне захотелось полюбоваться озером Серпантин. Моя служанка сказала, что оно создано по указанию самой королевы.

Фаэтон свернул на Пиккадилли, и вскоре они очутились возле Гайд-парка. Шарлемань, с трудом свыкающийся с мыслью, что Сарала практически ничего не знает о Лондоне, в котором он прожил всю жизнь, сказал:

– Да, это озеро было создано по приказу супруги короля Георга II Каролины и стало подлинной жемчужиной этого прекрасного парка.

– Странно, однако, что в Англии делают искусственные водоемы только ради придания пущей красоты тому, что создано самой природой, – улыбнувшись, заметила Сарала. – Хочу предупредить вас, что вам не удастся сбить меня с толку своими глубокими познаниями в истории, географии и архитектуре. Все равно я буду постоянно начеку!

Единственным желанием Шарлеманя в этот момент было развлечь прекрасную индийскую принцессу, но он сказал:

– Вы же сами пожелали увидеть этот водоем, напоминающий большую змею. Благодарю вас за то, что вы считаете меня гениальным интриганом и ловкачом.

– Вдобавок вы еще и непревзойденный притворщик, милорд!

– Помнится, еще недавно вы называли меня просто Шеем!

Сарала выразительно посмотрела на него и сказала:

– Хорошо, впредь я буду обращаться к вам только по имени, Шей! – Слова ее прозвучали проникновенно.

Он резко натянул поводья и спросил, не обращая внимания на жалобные вопли ливрейного пажа, едва не упавшего с откидного сиденья фаэтона:

– Может быть, это вы используете свои женские чары?

Ее изумрудные глаза засверкали. Она воскликнула:

– Я вас не понимаю! Что особенного я сказала?

– Ничего, но вы так выговорили мое имя, что теперь я готов умолять вас это повторить. Пожалуйста, произнесите мое имя снова, Сарала! – с дрожью в голосе попросил он.

– Вы сегодня настроены чересчур фривольно, Шей! – Она рассмеялась.

– Боже правый, вы первая, кто назвал меня нескромным мужчиной! – воскликнул он и, расхохотавшись, тронул экипаж с места.

– Как прикажете это понимать? – взмахнув ресницами, осведомилась Сарала. – Разве я неверно вас охарактеризовала? Или вы позволяете себе заигрывать только со мной?

– Умоляю, пощадите меня! Не задавайте мне подобных вопросов! – взмолился Шарлемань. – Я сгорю со стыда, если отвечу на них. Пожалуйста, увольте меня от ответа! Коль скоро вам не по душе мои комплименты, давайте перейдем к деловому разговору.

Эти слова он произнес скрепя сердце, поскольку флирт с очаровательной спутницей доставлял ему неописуемое удовольствие, чего никогда не случалось с ним прежде.

Если же он и сожалел о чем-то, то лишь о том, что они фривольничают, будучи одетыми. Впрочем, если бы Сарала сняла платье, ему стало бы уже не до разговоров, пусть и раскованных.

– Вы желаете обсудить цену за партию китайского шелка? – сухо уточнила она, сделав серьезное лицо. – Я произвела некоторые расчеты и пришла к заключению, что сумма в три тысячи пятьсот фунтов стерлингов была бы справедливой для обеих договаривающихся сторон. Ну, что вы на это скажете?

Объявленная Саралой цена была вполне обоснованной, однако уплатить ее Шарлемань был не готов, а потому сказал:

– По-моему, ваш товар имеет какой-то скрытый изъян, если вы готовы уменьшить его цену в сравнении с прежней, а полторы тысячи фунтов еще до начала торга.

– Вы лукавите, милорд! Я предлагаю вам честную сделку. Если помните, об этой партии сообщили мне вы, а потому вправе рассчитывать на скидку, но учтите: я уже получила несколько выгодных предложений от потенциальных покупателей и не намерена долго тянуть с ответом. Если вы будете продолжать увиливать от решения, то я вступлю с ними в переговоры.