Нечитаемые. Навязанное противостояние - [65]

— Ты можешь скрывать? — громко рассмеялся Людвиг. — Да ты вспомни, как ты ползала на коленях в своем дерьме! Как под действием наркотиков и психотропных веществ ты скулила и рассказывала Адису про всех своих так называемых братьев! Не помнишь! А я помню! Ты рабыня, Каника! Такая же рабыня, как эти обезображенные пародии на человека, которыми твой отец окружает себя.

Каника задрожала от гнева и еле сдерживала своё стремление вцепиться в лицо своему собеседнику. Она прекрасно помнила это. И напоминание о позорных днях было излишними. Но не стоит давать волю своим эмоциям. Успокоившись, девушка улыбнулась и спокойно произнесла:

— Ты должен понимать, что ты ищешь партнера, Людвиг. А то, как ты со мной разговариваешь, не склоняет меня встать на твою сторону. Ты не заинтересовал меня. Больше нам не о чем разговаривать. Пожалуй, дальше я пойду пешком.

Черный внедорожник остановился, миновав большие металлические ворота. Они въехали на территорию особняка Адиса. Девушка вышла из машины.

— Ты много о себе думаешь, девочка, — крикнул ей вслед Людвиг через опускающееся стекло. — Ты заигралась и не представляешь, кому хочешь объявить войну. Ты у меня на крючке.

— И что ты сделаешь, мальчик? — вызывающе спросила Каника, наклонившись к машине. — Убьешь меня? Отец не оставит это без внимания. Он перережет всех вас, пока не выяснит, кто убил его любимую дочь. Его любимую рабыню, если тебя так больше нравится. Каждый из вас будет молить его о пощаде, ползая на коленях. Пока что я для него значу больше, чем вы все вместе взятые!

— Твоя правда, я не могу трогать тебя, — ответил ей Людвиг. — Но я слышал, как ты вчера стонала под этим грязным гладиатором. Я видел твоё глупое довольное лицо, с которым ты спешно покидала утром его палату. Ненависть — единственная эмоция, которая дозволена сильным людям. А любовь — удел слабых и убогих.

Каника яростно втянула воздух ноздрями, не сводя ненавидящего взгляда с Людвига. Получив удовлетворение, от произведенного эффекта, мужчина продолжил:

— А его же я могу убить? Убить, наслаждаясь его болью, и не бояться последствий? А, девочка? Могу же? Хочешь ли ты обнаружить в своей комнате в один прекрасный день отрубленную голову своего любовника? Не хочешь? Тогда слушай меня внимательно: я знаю, что у тебя есть, кого мне сдать уже сейчас. Но сделаю скидку на твою неопытность и предложу дать ответ через сутки. Подумай, а я подожду. Я терпеливый.

Стекло медленно поползло вверх, и черный внедорожник тронулся с места, оставив застывшую в негодовании девушку. Ситуация складывалась не в её пользу. Голова и без того была забита противоречивыми мыслями, а сейчас девушка просто запуталась. Она растерянно смотрела вслед удаляющему внедорожнику, чувствуя ненависть и бессилие. Идти к отцу было глупо. Людвиг получит выговор, а Андрей станет жертвой его беспощадной мести.

Каника не могла слышать, как Людвиг, почувствовав вкус победы, достал телефон и набрал номер. После серии длинных гудков, включился автоответчик.

— Это твой союзник, Луцим, — сказал Людвиг, не боясь, что его голос могут записывать для компрометирующего архива. Телефон преображал тембр и обертона до неузнаваемости. — Девчонка согласна сотрудничать. Она в безвыходной ситуации.

Что не говори, а все ученики Адиса мастерски изображали свою преданность. И ключевое слово здесь — изображали.

Наше время, день пятый.

Островное государство Средиземного моря.

Взгляд со стороны.

Пауза затягивалась. Повисшая в конференц-зале тишина протяжным звоном отдавалась в ушах. В воздухе витала смесь разнообразных эмоций, но преобладающим в этом коктейле было удивление. Разогнать Совет? Да как такое вообще могло прийти в голову? Многие воспринимали Совет как что-то основополагающее, нерушимое и вечное. Леонардо. Никола. Ричард. Первый практически не застал времен, когда каждый из тайных властителей мира не был скован Уставом. А второй и третий были рождены даже позже смерти Войцеха.

Жизнь же Ибрагима на данный момент была разделена на два неравнозначных промежутка времени. И лишь меньший из них был под тенью Совета. Но именно в этот промежуток времени мужчина добился максимального уважения среди своих коллег. Его считали лучшим из «побочников».

Для Луцима и Адиса Совет был малой частью их жизни. Но также имел не малое влияние на выстраиваемую политику взаимоотношений. Они уже привыкли к навязанным Войцехом в былые времена правилам игры.

Никто не ожидал такого развития событий. Никто. Поэтому каждый пытался абстрагироваться от нахлынувших чувств и просчитать возможные последствия принятия такого решения. И все с нетерпением ждали, согласиться ли Адис вынести на голосование предложение Отэктея.

— Что ж, я не имею возражений, — задумчиво произнес Адис. — Я выношу на обсуждение вопрос об упразднении Совета. Хочу напомнить, что решение по таким вопросам принимается только при согласии всех членов Совета. Начнем с тебя, Отэктей, обоснуй своё желание распустить Совет.

— Наше объединение изжило себя, — повторил свои слова Отэктей. — Я устал быть свидетелем ваших пустых и бессмысленных споров. Вы все помните, что мы единогласно одобрили Устав. Устав, в одном из пунктов которого было четко прописано, что после возможной смерти любого члена Совета в течение двухсот лет Сфера Равновесия будет считать его голос протестующим в таких вопросах, как изменение Устава или упразднение Совета. С момента смерти Войцеха прошло достаточно времени. Его голос теперь не учитывается и не ограничивает нас в принятии решений. Поэтому я голосую за упразднение Совета.