Нечитаемые. Навязанное противостояние - [38]

Глубоко в груди что-то взорвалось, выжигая всё и оставляя после себя лишь пустоту. Беркант часто задышал, приложил руку к груди и расширенными глазами посмотрел на продолжающего безмятежно вести машину Джаньята. Неизвестное чувство заполняло его сознание. Заставляло трепетать каждую клеточку организма. Страх. Всепоглощающий страх одиночества и забвения. У твоего напарника есть вера. Он ослеплен ей и ему неведом страх. А что есть у тебя, кроме чужой войны?

Эмоциональный всплеск также быстро сошел на «нет», как и появился. Глубоко вздохнув и вытерев выступивший на лбу пот, Беркант прогнал остатки губительных мыслей. Сегодня он очень часто впадает в неконтролируемое состояние. Плохой знак. Пора сосредотачиваться на предстоящей операции.

— Брат Джаньят, останови машину здесь. Пройдемся пешком.

— Хорошо, брат Беркант.

Мужчины покинули машину. Их внешний вид мог вызвать удивление у прохожих. Черные длинные плащи не соответствовали погоде. Зато прекрасно скрывали две кобуры, закрепленные на поясном ремне. Беркант извлек из багажника ручную кожаную сумку средних размеров, в которой хранилась пара компактных пистолет-пулеметов. И несколько запасных обойм. На всякий случай.

Встретившись с братом Демьяном, Беркант внимательно выслушали разработанный им и братом Освальдом план, который еще утром, используя грим, внедрился в больницу под видом проходящего стажировку санитара. Где настоящий санитар, Демьян умолчал. Освальду необходимо было проникнуть в сердце системы безопасности и, взломав систему, установить контроль над всеми камерами и датчиками системы безопасности. Также он должен был объявить по больнице повышенный уровень безопасности. Это должно привести к тому, что всех пациентов закроют в палатах и без лишней необходимости не выпустят. Учитывая, что сегодня выходной, такое положение дел только порадует персонал и не вызовет подозрений. А посланникам Ибрагима это будет только на руку.

Беркант и Джаньят должны выведать в регистратуре номер палаты или на худой конец этаж, на котором держат журналистку. Помимо этого в их обязанности входит контроль окружающей обстановки. А брат Демьян, в свою очередь, должен снаружи проникнуть в палату Элизабет в тот момент, когда брат Освальд отключит камеры. А там по усмотрению: либо допрос и ликвидация, либо эвакуация через окно.

Тянуть время и взвешивать все «за» и «против» предстоящей операции Беркант не имел возможности, мужчина затылком ощущал дыхание конкурентов. Связавшись с Освальдом и удостоверившись, что он в полной боевой готовности, мужчина вместе с напарником направился в сторону входа на территорию психиатрической лечебницы. А Демьян остался ждать команды, прячась в тени большого ветвистого дерева.

Наше время, день четвертый.

Восточное побережье Северной Америки.

Взгляд со стороны.

В замкнутом изолированном пространстве, которое отгорожено от окружающего мира белыми стенами и небольшим решетчатым окном, сложно следить за временем. Если бы Элизабет не была изолирована от прочих постоянных обитателей этого специфического заведения как крайне опасный и агрессивный субъект, ей бы не пришлось задумываться о том, который сейчас час. Но она была в крайне незавидном положении.

Здесь не было привычных часов, в огромном количестве окружающих людей в повседневной свободной жизни: наручных, карманных, украшающих административные здания, мерцающих в общественном транспорте, ярко горящих на городских улицах, сопровождающих телевизионные информационные выпуски, светящихся на экране мобильного телефона. Здесь не было ничего, что демонстрирует заветные цифры. Однако и в таких условиях можно научиться определять время. По косвенным признакам. И Элизабет могла бы в совершенстве овладеть этим ремеслом, если бы её наблюдательность и профессиональная любовь к мелочам не были вытравлены в короткие сроки докторами и медикаментами. Никто не станет спорить, что точность такого исчисления времени хромала бы, но за неимением лучшего варианта, как говориться, сгодился бы и этот.

Элизабет могла бы заметить, что около восьми утра кто-то громко шумит ведрами, проходя мимо её палаты. Это уборщица приступает к своим повседневным обязанностям на этаже. А ближе к девяти утра ярко красный спорткар одного из врачей больницы занимает своё место на стоянке, которое прекрасно видно из её окна. В десять на променад высыпаются пациенты из соседнего корпуса. Девушка никак не смогла бы увидеть их из окна, но приоткрытая фрамугу прекрасно пропускает вместе с утренней свежестью и задорный гомон сумасшедших счастливчиков. Ближе к полудню солнце окончательно поднимается над высокими деревьями, высаженными вдоль забора больницы. Солнце безжалостно нагревает воздух в палате, превращая его в тягучую обжигающую субстанцию. Последние деньки выдались на удивление жаркими. А в три часа после полудня солнце переходит раскалять западную часть здания. После пяти автомобильная стоянка постепенно освобождается от населяющих её машин. Можно ничего не говорить, про такие очевидные временные признаки, как выдача пищи. Больница есть больница и распорядок дня здесь превыше всего. Насколько применимо понятие распорядок к людям, которые с трудом контролируют свои поступки, мысли и эмоции.