Нечисть, нежить, нелюдь - [75]

— Нет, — всхлипнул бывший чаровник.

Но не это было самым страшным. Самым страшным было то, что он пошел, словно телок на привязи. Пошел в туман, притягиваемый этой невидимой рукой.

Ему нужно было сделать всего два маленьких шага, с третьим он скрылся бы в тумане по макушку. Бывшего чаровника остановил Михей: схватил за плечо, не дав сойти с дороги.

— Пусти, — попросил Рион непонятно кого. — Там Онир! Пусти, кому сказал, а не то…

С другой стороны к парню подскочил Вит, точно так же, как и Михей, подхватил его под руку.

— А не то — что? — поинтересовался он.

— Не ходите туда, господин чаров… — Стрелок споткнулся и вдруг добавил: — Не ходи туда, Рион. Плохое там место, животом чую. Гиблое.

— Кого бы ты там ни увидел, он мертв, — прогудел Киш.

— Знаю! — закричал Рион и уже тише повторил: — Знаю, пустите! — Рывком освободился, устало потер лицо руками и глухо проговорил: — Онир — мой брат. Он умер вместе с родителями.

— К оружию! — отдал приказ Рэйвен. — Грес справа, Тиш слева, Орир с тыла, Эриш, стреляй по готовности. Господари кудесники, подмогайте, а то здесь все вместе и поляжем!

Мы стали медленно отступать от края дороги — места, где скрылась притвора. Туман всколыхнулся, подняв с земли пепельную пыль. Мира вдруг показала обочине кукиш. Оле снова вспомнила отца, крепко прижала к себе Кули, да и парень, кажется, в первый раз в жизни не собирался убегать от сестры. Кишинт потряс головой, Вит демонстративно никуда не смотрел, а я… Я не могла не смотреть, но на этот раз ко мне явилась не Майка. На этот раз в тумане проступила высокая долговязая фигура Залома.

По белому мареву прошла рябь, такая бывает, если бросить камешек в воду.

— Не смотри, — прошептал Вит. — Просто не смотри.

Молчаливый лучник вдруг опустился на колено и запустил руку в прах, разглядывая что-то одному ему видимое.

— Эол, спаси и сохрани. — Грес взмахнул мечом. — Это же Гуш и Ширик! Рэйвен, это же наши парни, те, кого тварь погрызла!

Меч в руке воина дрогнул, капралу вдруг стал очень тесен ворот плаща, он то и дело дергал за ткань, силясь ослабить узел.

Закричал, взмахнув клинком, Тиш. Железо в его руках взлетело и замерло, столкнувшись с чем-то невидимым. Еще взмах, и еще. Я заметила, как дрожат от напряжения руки воина. Но не разглядела его противника.

— Гуш, я ничего не мог поделать, — торопливо говорил солдат. — Не мог, не успел, та тварь оказалась быстрее, — оправдывался он, продолжая свой бой с невидимкой.

По туману снова прошла рябь, на этот раз более сильная.

— Надо уходить, — дико вращая глазами, сказал Киш. — Бой против собственных мертвецов нам не выиграть.

— Собственных? — переспросила я и поняла, что отступаю от тумана, от смотрящего на меня из него Залома, и едва слышно рычу.

— Да. — Вит торопливо бросил сумку под ноги и закатал рукава. — В мире мертвых каждый видит лишь своих мертвецов. Тех, кому он помог стать таковыми.

— Я ему даже завидую. — Кишинт кивнул на Михея и достал из сумки стеклянную бутыль с мутной жидкостью, очень похожей на самогон, видимо, это она звякала всю дорогу. — Где ты его откопал?

— В лесу, — не стал вдаваться в подробности чернокнижник. — Чистый душой искусник. Он чист настолько, что не видит ничего и никого вокруг, только туман.

— Я не убивал брата, — выкрикнул Рион.

— А я — отца, хотите, Эолом поклянусь? — Лицо Оле кривилось, из-за сморщенной кожи казалось, что она сейчас рассмеется.

— Здесь не княжеский суд, и никто не выносит приговор, кроме тебя самого. Твой брат пришел к тебе только потому, что ты сам считаешь себя виновным. Твой отец тоже. Вина убивает в этом мире вернее, чем удар кинжалом.

Бой с невидимкой продолжался, только теперь в него вступили уже все солдаты, отбивая удары по очереди. Еще немного, и мы просто свалимся в туман с другой стороны дороги.

— Сколько раз ты был здесь? — Киш встал рядом с Витом.

— Несколько, — ответил чернокнижник. — С учителем когда-то, потом группой ходили, еле ноги унесли. Отвлекли мертвецов и ушли. Им нужна вина, угрызения совести и магия. Они слетаются на нее, как голуби на пригоршню проса.

Лучник, только что рассматривавший прах, вскочил на ноги, натянул тетиву и выпустил в противника стрелу. В противника, которого не видел, а лишь угадывал по движениям вирийцев. Он, в отличие от них, не винил себя в смерти воинов отряда, и его стрела, спокойно пролетев сквозь невидимого мертвеца, вошла в бедро Греса. А тот… Тот даже не заметил. Не закричал, не схватился рукой за рану.

Я принюхалась. Все так же пахло пылью и пеплом. Крови не было.

Туман закачался. Голова начала кружиться, словно я находилась в утлой лодочке посреди бурной речки.

— Готов? — Чернокнижник поднял руку.

— Да. — Киш вытащил зубами пробку из бутылки.

— Всем зажмуриться! — заорал чернокнижник, делая знаки рукой.

Яркий свет ударил по закрытым глазам так, что в темноте заплясали цветные пятна. Закричал Кули, наверняка не внявший предупреждению. Я заморгала, пятна выцвели, сменились на черные, которые бегали перед глазами, словно шустрые тараканы по пустому амбару. А вокруг меня снова был только белый свет, острый, как кромка лезвия. Свет, причинявший боль. Я терла и терла глаза, заставляя черные точки то исчезать, то появляться…