Нечеловеческий мир - [75]

- Что вы будете делать? - спросил Блэк. - Есть ли какой-нибудь способ снова связаться с ними?

ГРЭШЕМ ОБРАТИЛ слепые глаза к океану. Помолчал еще секунду.

- Эта акула, - сказал он. - Здоровенная. Она все еще преследует нас.

Блэку пришлось встать и перегнуться через перила, чтобы убедиться.

- Да, я вижу ее. Она совсем рядом.

- Хорошо, - уверенно сказал Грэшем. - Разумное существо может на некоторое время взять под контроль неразумное. Я завладею телом акулы и вернусь туда.

- Вы устали, Грэшем, - сказал Блэк. - Мы можем поговорить об этом позже. Дам вам успокоительное, я хочу, чтобы вы отдохнули.

Грэшем вдруг засмеялся.

- Видите эту чайку наверху? Что бы вы сказали, если бы она сделала три круга и села на перила рядом с вами?

Блэк поднял голову. Сделав один, два, три круга, чайка спланировала на поручень. Ее желтые лапки обхватили металл, и она уселась, вертя головой из стороны в сторону и глядя на Блэка глазами, которые на секунду ему показались фантастически похожими на глаза Грэшема, словно слепец в разуме птицы выглянул и посмотрел на него.

Грэшем снова засмеялся.

- На коленях у вас лежит записная книжка, - сказал он. - Вы и понятия не имеете, как странно выглядите глазами птицы, Блэк. Все размытое и непривычное.

- Отпустите ее, - сказал Блэк сдавленным голосом.

Чайка наклонилась вперед, раскрыла крылья, ее глаза снова опустели, а мозг заполнился непонятными птичьими мыслями.

- Да, - сказал Грэшем. - Акула пойдет...

Блэк сидел рядом с койкой и смотрел на спящее лицо слепого, а его собственный разум пребывал в смятении. Он одновременно верил и не верил рассказам Грэшема, но, вне зависимости от своих желаний, обнаружил, что в его разум просачиваются какие-то образы, пока смотрел, как на каталептическом лице меняются эмоции. Блэк увидел, как скользит в зеленой глубине, увидел, как в этой глубине расцветает небывалый подводный рассвет, который невозможно описать, почувствовал, как огромное тело акулы напрягает тянущиеся по всей длине существа мышцы и движется к городу плавающих сфер, освещающих темноту, как фонари, зажженные нечеловеческими руками.

Внезапно Грэшем сел на кровати. Кровь прилила к его лицу.

- Ого! - воскликнул он сдавленным, невнятным голосом.

- Грэшем? - положив руку ему на плечо, спросил Блэк. - Вы очнулись? В чем дело?

Но нет, он еще спал. Он не повернул головы, не почувствовал руки и не услышал голоса доктора. Весь его разум был сосредоточен на чем-то очень далеком, находящемся в бездне под кораблем. Грэшем походил на человека, которому приснился кошмарный сон. Его дыхание, свистящее через оскаленные зубы, участилось, а лицо перекосилось, как у человека, борющегося за свою жизнь.

- Темнота! - хрипло сказал Грэшем. - Темнота! Куда делись решетки? Почему все изменилось? О, что тут происходит?

И это было последнее, что можно было разобрать, и последние слова, которые у Блэка было время слушать, поскольку Грэшем вдруг начал яростно сражаться с одеялами, пытаясь сбросить их с себя и взмахивая кулаками всякий раз, когда Блэк пытался удержать его.

В конце концов, Грэшема пришлось привязать к койке, чтобы не дать ему поранить себя и окружающих. Он все еще неистово боролся, отдыхал, восстанавливая дыхание, и затем снова старался вырваться из-под натянутых веревок. Его лицо обуяла ярость, от которой у Блэка побежали мурашки по спине, - нечеловеческая ярость.

И в том, как извивалось тело Грэшема, как оно сгибалось и распрямлялось, как странно оно боролось, Блэк увидел движения тела акулы, сражающейся в глубине с незнакомым врагом.

- Кровь! - пробормотал Грэшем гортанным голосом. - Кровь... столько крови... ничего не вижу, но... вот и еще один... убивать, убивать! Убить всех!

И Блэку показалось, что маленькая комнатка стала темной как подводная тьма, и кровь придавала особый оттенок тусклой воде, кипящей от ужасной борьбы с неизвестным противником.

Блэк сразу понял, когда акула умерла. Он понял это по последней судороге тела Грэшема, лежащего на кровати, двойного рывка и внезапной тишины. Блэк даже на секунду подумал, что увидел, как на лице Грэшема промелькнула пустота самой смерти, коснувшись разума, контролировавшего акулу.

После этого наступила тишина и сон от сильной усталости...

- БЫЛО УЖЕ слишком поздно, - сказал Грэшем.

Он прошептал эти слова, хрипло после криков во время кошмарного сна. Его тело покрылось синяками из-за борьбы с веревками, а разум устал и измучился.

- Наверное, было поздно уже с того момента, как раздался взрыв, но никто об этом не знал. Они продолжали надеяться. Они послали Пловца на поверхность и притащили меня, до последнего надеясь, что я смогу им помочь. - Грэшем засмеялся, издавая какие-то крякающие звуки. - Я должен был понять, что такое чудо долго не проживет. Города и подводный народ - их не должен был видеть ни один человек. Мне очень повезло, что я успел побывать там, пусть даже не в своем теле. Может, оно и к лучшему. Две наши культуры никогда бы не нашли общий язык. Если бы у человека существовал способ связаться с подводным народом, мы бы только разрушили их культуру, как разрушаем любое другое творение прекрасного. Когда придет время, мы уничтожим и себя. Мы действительно их уничтожили, Блэк. Это сделал взрыв. И, может быть, это был наилучший способ, ведь, в конце концов, быстрая смерть лучше медленной.