Небытие: Варрагон - [49]

— Который час, дружище? — проскрипел я пересохшим горлом, забыв, что у меня перед глазами интерфейс.

— Да уже девять утра, мастер Холиен! Вы просили напомнить вам. Пора собираться в обитель. Я тут собрал на скорую руку сыра, хлеба, молока. Покушать вам.

— Ты просто золото, Тиль! Давай, выбирайся из землянки на воздух, а я, через некоторое время, за тобой, мне кое-что прихватить надо.

— Я начал запихивать в инвентарь все оставшиеся эликсиры маны, которых ночью с энтузиазмом маньяка наваял значительное количество. Безжалостно выбрасывал на стол лаборатории остатки водорослей, выгрузил и всё ещё сохранявшуюся там шкуру, и печень Парсума. Сотня в интеллекте радовала. Настроение было приподнятым.

Вспомнил, что мой удивительный Пояс Алхимика позволял создать с 25 %-вероятностью эликсир с необычными свойствами. А почему бы и не попробовать на посошок. Мелко нарезал кусок печени, растолок в ступке до кашицы. Долил туда эликсир маны. Завоняло изрядно. Субстанция почернела. Бросил туда несколько крупинок марганца. Затем, пританцовывая и напевая «…не кочегары мы, не плотники…» плеснул туда йоду. Странно, но запахло лимонами и жидкость приобрела золотистый цвет и начала пузыриться. От греха подальше, поставил флакон в остывшую печь закрыв заслонкой, с интересом глядя на процесс в окошко. Там что-то пузырилось и шипело.

Вы хотите создать эликсир с неизвестными свойствами? Да\Нет

Нажимаю «Да», опасливо смещаясь к выходу из лаборатории.

Расход маны 450 ед.

Тьфу ты, пропасть! Удовлетворил любопытство. Половину флаконов из инвентаря пришлось потратить на компенсацию потерь. Из печи перестали доноситься какие-либо звуки. Я открыл заслонку и извлёк флакон с лимонно-жёлтой опалесцирующей жидкостью.

Эликсир регенерации — повышает при употреблении регенерацию 20 % тканей живого организма в течение суток. Необычные свойства: побочные эффекты: икание, учащённое мочеиспускание, зуд промежности, нарушение носового дыхания. Длительность — вариативно.

Я не знал, смеяться мне или плакать. Бережно завернув флакон кусок мешковины, я с благоговением поднял глаза к потолку лаборатории и на полном серьёзе произнёс:

— Великий Рандом, я твой должник и почитатель. Спасибо.

На улице ярко светило солнце. Гуггенхайм с глубокомысленным видом, закрыв глаза, загорал, подставляя лицо и свою зелёную лысину ласковым лучам. Тиль сидел на краю старой бочки, заполненной дождевой водой, и болтал ногами.

— Доброго утра, Грандмастер!

— И тебе, Холиен! У тебя сегодня великий день…

— Ох, не сглазьте, у самого поджилки трясутся.

— Но, но, Эскул! Не к лицу моему ученику бояться трудностей. С твоим веществом, ведь, получилось? Да? Значит и с страдальцем этим выйдет всё, как надо. Я в тебя верю, квартерон!

Всю дорогу до обители Тиль приставал с расспросами. Его интересовало всё, весь процесс превращений. Глаза его горели, парнишка не замечал ничего вокруг. Когда мы подошли к воротам, половинчик вдруг замолчал и посмотрел на меня жалобными глазами.

— Мастер Холиен, возьмите меня с собой, пожалуйста. Упросите сестёр!

— Эээ…парень. Там не очень весело, поверь. Грязь, кровь, гной. Ты уверен, что тебе это нужно?

— Да! — твёрдо сказал половинчик и даже перестал дышать.

— Тогда уговор, сомлеешь или в обморок хлопнешься, тихо уползай, не мешай никому. С вопросами не лезь под руку, просто смотри, запоминай. Потом всё, что не поймёшь, растолкую. Слово?!

— Слово, мастер Холиен. Клянусь Подгорным, вы не пожалеете.

Когда мы вошли на первый этаж, я заметил разительную перемену. Было значительно тише. Воздух стал свежее, или мне показалось. Градус напряжённой больничной атмосферы значительно снизился. У отгороженного угла амбулатории скопилась небольшая толпа народу. Приблизившись, я увидел Абигайль, Отто и Франсуа с оживлением обсуждавших какой-то вопрос и замолкнувших при нашем появлении.

— Что за шум, а драки нет? — поинтересовался я у сестры.

— Ммм, всё готово, как вы просили, мастер Холиен

— Все ли больные, которых я усыпил, спят?

— Почти все, почти — замялась Абигайль, — только вот Михель…поскольку вы запретили использовать коровий навоз, мы поутру решили использовать старый деревенский способ. Взяли свежевыпеченный чёрный хлеб, вдоволь посоленный, предварительно пережёванный. Обложили грузчику ноги. Обвязали тряпицами. А он час назад проснулся и снова жутко стонет. Но вы, мастер Холиен, не беспокойтесь, средство верное, проверенное…

— Чтоооооо?! — от моего рёва чуть не снесло ширмы.

Я рванулся к больному. И встретился с его пустыми глазами, в которых дрожали слёзы. Ноги его были запеленаты тряпицами, из-под которых сочилась сукровица. Мгновенно использовав «Сон Гарпии» и удовлетворённо заметив закрывшиеся глаза страдальца, я начал срывать и бросать на пол грязные тряпки. Постарался к концу своих действий взять себя в руки и успокоиться. Заметил, что все мои требования по устройству амбулатории были выполнены.

— Абигайль, Тиль зайдите сюда! — позвал я, Абигайль, выдайте Тилю чистую робу. Пошлите на кухню Отто, пусть сварят побольше кислого щавелевого отвара. После операции первые сутки будете давать больному только его, потом можно будет немного бульона. Сами тоже смените робу. Франсуа пусть подтащит одну из бадей с водой поближе к входу в амбулаторию. Я растворю там марганец, будем замачивать в ней использованные простыни и пелёнки. Выполняйте. Помощники пулей выскочили наружу. Видимо, их здорово испугала моя реакция. Сам я освободил от убийственных компрессов ноги Михеля. Разорвал несколько пелёнок на лоскуты, обернул скальпель в несколько туров. Надел робу. Обработал руки спиртом, а затем йодом. Помыл их щёлоком я ещё в столовой, Тиля то же заставил это сделать. Кожу начало сушить и пощипывать. Постарался аккуратно пройтись по кожным покровам импровизированным тампоном, щедро смоченным спиртом. Попробовал кончиком скальпеля поколоть ноги на разных уровнях: от пальцев до паховой складки. Михель кривился, скалил зубы, но не просыпался. Отлично. Болевая реакция сохраняется. Атрофии нервов нет.