Небо остается нашим - [44]

К тому времени превосходство нашей авиации в воздухе становилось все более ощутимым. Не надеясь на свою истребительную авиацию, гитлеровское командование подтягивало сюда мощные зенитные средства.

О насыщенности обороны противника зенитными и прожекторными установками можно судить по тому, что только в районе станицы Трудовой мы засекли до 50 прожекторов и до 40 огневых точек.

В те дни полк понес заметные потери. Три самолета были выведены из строя, но экипажи дотянули до аэродрома. Командир эскадрильи Дина Никулина и ее штурман Лариса Радчикова получили ранения. Их самолет попал в вилку сразу из шести прожекторов. Никулиной удалось скольжением сбить пламя, но дотянуть до аэродрома она не смогла. Пришлось приземляться на обочину дороги вблизи передовой, ориентируясь по случайной вспышке автомобильных фар.

В июле погибли Полина Белкина и Тамара Фролова. Их жизнь и повседневный подвиг я описала в книге, вышедшей несколько лет назад[6].

Только через восемнадцать лет стало известно, что произошло с нашими дорогими подругами.

Это случилось глубокой ночью 18 июля 1943 года между станицей Греческой и хутором Ново-Греческим. Здесь, у самой Голубой линии, в результате перестрелки в воздухе был подбит самолет Белкиной и Фроловой. Девушкам удалось спланировать, но при посадке «ласточка» зацепилась за большую дикую грушу и загорелась в нескольких метрах от вражеского блиндажа, в котором размещались немецкие офицеры, руководившие работами военнопленных по ремонту дорог. Горящая машина могла оказаться хорошим ориентиром для советских самолетов. Испугавшись этого, гитлеровцы подняли военнопленных и приказали забросать машину песком.

Все это стало известно из письма человека, который вместе с другими советскими военнопленными похоронил Полину и Тамару. Вот отрывок из его письма:

…На другой день рано утром немцы приказали военнопленным убрать сгоревший самолет подальше от их блиндажа. Каково же было их удивление, когда они увидели, что поверх мотора (нос самолета при падении врезался в землю) лежал небольшой обгоревший труп. Еще больше они удивились, когда установили, что самолетом управляла фрау, то есть женщина. Выло также установлено, что экипаж самолета состоял из двух женщин. При падении самолета одна из них была сильно зажата в кабине, будучи, очевидно, уже раненной или мертвой, и там сгорела, а второй как-то удалось выбраться, но она, по-видимому, услыхала крики немцев и не пожелала попасть живой в руки врагов и сама бросилась на горящий мотор. Это можно было заключить по тому, что она лежала поверх мотора с вытянутыми вперед руками, как бы обнимая его на прощание. Когда разбирали обломки, то при девушке нашли присыпанную песком и частично поэтому уцелевшую планшетку, в которой оказались недогоревшие письма и некоторые документы. По этим документам удалось установить, что пилотировала самолет Полина Григорьевна Белкина.

Все присутствовавшие при этом военнопленные, а также, насколько можно было понять, и немцы пришли к выводу, что экипаж самолета У-2, возвращаясь с задания, встретил, немецкий бомбардировщик. Очевидно, оба самолета находились на одной высоте и одновременно попали под зенитный огонь с земли. Снаряд попал в фашистский самолет, поэтому он упал и задымил раньше. Советский самолет был подбит и пошел на снижение планированием. Как видно, экипаж нашего самолета совершил героический подвиг.

Во-первых, он выполнил боевое задание; во-вторых, гитлеровцы считали, что их самолет погиб от советского экипажа[7]; в-третьих, экипаж предпочел смерть плену…

После этого обломки самолета были убраны, как было приказано, в ров, а тела погибших мы, военнопленные, вырыв могилу на краю поляны в лесу, предали земле, обнажив головы и отдав им последний человеческий долг. В своем небольшом дневнике я сделал запись об этом, но после войны дневник оказался затерянным, и только в 1960 году я его случайно обнаружил.

Кто же составлял экипаж самолета? Мои розыски имени второго члена экипажа не увенчались успехом.

Я запросил отдел кадров Министерства обороны СССР и в июне 1960 года получил оттуда письмо за подписью полковника Пастора, в котором сообщалось, что в тот день на этом участке фронта не вернулся с задания самолет У-2, принадлежавший гвардейскому легкобомбардировочному авиаполку. Первый пилот самолета — младший лейтенант Полина Григорьевна Белкина, штурман — Тамара Ивановна Фролова.

Ваши однополчане, Марина Павловна, выполнили свой долг перед Родиной, они отдали свои жизни. Мы же с Вами не выполнили своего долга перед ними — не обнародовали их героический подвиг, не сняли с них тягостного штампа «без вести пропавшие».

История да и наша совесть не простят нам, если мы не исправим своей ошибки.

Эти строки, написанные Петром Степановичем Карнаухом из Красноармейска, стояли перед моими глазами, когда взялась за перо, чтобы рассказать о Полине и Тамаре…

* * *

Выполняя боевые задания, бомбя те же цели, что и ночная тяжелая авиация, мы не давали противнику ни минуты покоя. С заката солнца и почти до самого рассвета висели наши маленькие машины над позициями гитлеровцев, над их коммуникациями. Авиация наносила удары не только по укреплениям и технике, она действовала и на психику врага. В течение нескольких недель немецкая оборона находилась под непрерывным огнем. Ночью наши У-2 обрабатывали ее с минимальной высоты. Взрывы следовали один за другим, через каждые три-четыре минуты, и гитлеровцам, естественно, было не до сна. А днем им не давали покоя орудийный и пулеметный огонь, частые налеты штурмовиков и тяжелых бомбардировщиков.